Иванов Вячеслав: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1873". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 3. Размер: 79кб.

Часть текста: первые недомогания от возникшего в легких процесса (он был землемером, проводил время в постоянных командировках, где и подорвал свое здоровье), вышел в отставку. 1866-1869 - Первые впечатления будущего поэта: красная тряпка на березе («Лель улетел, молоко унес»), когда его отлучали от груди, песня няни, украинки Татьяны «Возле речки, возле моста...» и вой волчьей стаи в Зоологическом саду. Позднее - зрелище самого Зоологического сада, который он ежедневно видел, выглядывая из окна: этот живописный московский уголок со слоном, которого водили по дорожкам «важные люди в парчовых халатах», и носорогом, просовывавшим свой рог из-за прутьев клетки, сохранился в памяти Иванова образом «младенческого рая». У растворенного окна малыш вместе с родителями слушал перезвон московских «сорока сороков» - это воспоминание ассоциировалось у него позднее с переживанием, возникающим при созерцании морского простора. Освободившись от служебных обязанностей И. Т. Иванов использовал образовавшийся у него непривычный досуг для усиленного чтения «вольнодумных книг» - материалистических и атеистических трудов Ф. Бюхнера, Я. Молешотта, Д. Штрауса и Ч. Дарвина, неожиданно превратившись в убежденного нигилиста. Между ним и его женой вспыхивали постоянные «философские споры», бурные, хотя и не отменяющие, к счастью, личной глубокой симпатии супругов друг к другу. Эта жаркая домашняя «теологическая полемика» родителей (обстоятельство, возможное, вероятно, лишь в семье русских интеллигентов 1860-х годов!) также стала одним из первых детских впечатлений Иванова, запомнившего восклицание матери «Вот вздор - признать орангутанга братом!..». 1869 1869 - Ивановы продают дом на Пресне и переезжают в небольшую квартиру в доме с палисадником на Патриарших прудах (не сохранился). И. Т. Иванов...

Входимость: 2. Размер: 11кб.

Часть текста: во мгле вечерней, — Хозяйки темный взгляд, горящий суеверней, — Мужского голоса органные стихи... И запах ласковый сварившейся ухи С налимом сладостным, подарком рыболова Собрату рыбарей и сеятелей слова... Вы снова снитесь мне, приветливые сны! Я вижу, при звездах, кораллы бузины В гирляндах зелени на вечере соседской, Как ночь, торжественной, — как игры Музы, детской. И в облаке дубов, палатой вековой Покрывшем донизу наклон береговой, В мерцаньи струй речных и нежности закатной, Все тот же силуэт, художникам приятный, Прямой, с монашеской заботой на лице, Со взглядом внемлющим, в ванэйковском чепце. Примечания ПЕТРОВСКОЕ НА ОКЕ (1—2).—1. Стихотворение написано в Москве, в ночь на 5 января 1915 г. Впервые напечатано, под заглавием «Минувшее лето», в «Невском Альманахе», Петроград, 1915. Вторая строка первой строфы (в рукописи и в «Невском Альманахе») читалась: «Священного отчизне лета» вместо «Взрастившего злой колос лета». 2. Стихотворение...

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: слога, живость и точность выражения; в роде элегии, полагает он, Боратынский первенствует среди русских поэтов. Пушкин подчеркивает метафизический элемент его лиризма, сравнивает его с размышляющим о тайне смерти Гамлетом. Сам Боратынский с благородной скромностью, свойственной замкнутым в себе душам, в которых она скрывает затаенную гордость, не приписывал своей меланхолической музе пышную красоту, но признавал, что она может привлекать «лица необщим выраженьем». Элегический тон преобладал в поэзии в те годы; но в сумрачных размышлениях Боратынского нет ничего сентиментального. Свое чувство отрешенности он укрыл доспехами стоического равнодушия. Свой открытый агностицизм он облекает в мужественно-суровое, горестно-величавое спокойствие. Ярче всего выявляется его подлинный стиль в стихах монументальных и лапидарных. Стремление уязвленного сердца созерцать все преходящее sub specie aeternitatis дает самым сокровенным признаниям глубокие отзвуки, таинственную, чуть ли не пророческую значительность. Смотря на грядущую эпоху, все более и более алчно занятую лишь «насущным и полезным», он вызывает образ «последнего поэта», последнего доверенного природы, сердце которой «закрылось» человеку с тех пор как он решился «горнилом, весами и мерой» пытать ее естество. Кажется, что дух нашего «Pensieroso» обнимает взором, с высот сверхличной памяти, изъятой из потока времен, все порывы человеческой жизни как единую мрачную драму. Стихотворение веско открывается однословным предложением («предстала»), глаголом в совершенной прошедшей форме, обозначающим приблизительно: «она явилась ему, она встала перед ним»; женская фигура носительницы смерти соответствует народному представлению, исходящему, вероятно, из слова женского рода «смерть», pallida mors. В основе...

Входимость: 1. Размер: 86кб.

Часть текста: все же под одеждой паломника светит истина церковной догмы. «Здесь в истину вонзи, читатель, зренье; Покровы так прозрачны, что сквозь них Уже совсем легко проникновенье», 15* говорит Дант в другой части поэмы. И действительно: под вечными снегами мистических созерцаний, через многоцветные, изменчивые пелены символических видений, повсюду выявляется в Божественной Комедии неколебимый камень схоластического богословия, имя которого, на языке Фомы Аквинского, «Sacra Doctrina», «Священное учение». С тем же правом и мы можем говорить mutatis mutandis — о «доктрине» Достоевского. Для обоих поэтов, цель «целого и каждой его части» — мы повторяем слова Данта о своей поэме — «освободить живых еще при жизни от их несчастного состояния и привести их к блаженству». 16* Для обоих путь к достижению их цели в религиозной истине; оба прияли «пелену поэзии из руки Истины». Для обоих поэтическое видение есть пелена, через которую взгляд может проникнуть и открыть за ней тайну миров иных. Обстоятельства культурной обстановки приводят одного поэта к созерцанию, другого к защите догмы. Дант приносит верующим утешение, Достоевский ищет обратить к вере от религиозного мировоззрения отпавших. Но оба выступают как религиозные учители, оба всматриваются в глубинные обрывы зла, оба провожают грешную и ищущую спасения душу по трудному пути ее восхождения, оба радостно сознают божественную гармонию. Оба хотят указать своему народу его историческое призвание в свете христианского идеала. Таковы их общие черты; но на фоне этих общих стремлений еще более ярко выделяется исторический и личный контраст между обоими религиозно направленными художниками. Разница между этими исповедниками веры не только в противоположности многих положений и методов: один основывается на всеми принятом, для него и для его...

Входимость: 1. Размер: 76кб.

Часть текста: к старому тексту новые примечания. Ведь в последний раз он подготавливал материал для этого текста в Риме в 1913 г.; за время войны и революции в Россию мало проникало исследований об античных культах. В. И. не сомневался в верности своих узрений, но это не умаляло живого интереса его к науке запада за почти четверть века. В. И. начал с того, что послал издателю последнюю из своих книг. Перевод «Диониса и Прадионисийства» на немецкий яз. был выполнен быстро и точно. Но В. И. всегда утверждал, что подлинная точность в переводе не достигается внешней передачею фразы за фразой, она требует проникновения в самую мысль автора, требует и мысли этой нового оформления согласно законам иного «словесного царства». В. И. стал переделывать перевод, т. е. делать его заново. А к тому же: едва он принялся за занятия в библиотеках для обновления примечаний, как у него возник ряд новых проблем, и работа превратилась в переработку всего текста. Издатель торопил. Автор медлил. Время шло. Вспыхнула война... В течение первых двух ее лет издатель упорно настаивал на присылке «Диониса». Потом он умер. Книга так и не вышла. Хотя В. И. в то время был увлечен воплощением совсем иных «любимых дум»· но Элладе он не изменял: поэт и литературовед Алексис Раннит, приехав в Рим, посетил В. И. за несколько месяцев до его смерти. Он вспоминает: «На прощание я спросил поэта что он думает о будущем европейской мысли. Он ответил мне улыбаясь, что ничего не знает о судьбах европейской культуры, но одно он знает наверное: если ему на том свете не дадут возможности читать, говорить и писать по-гречески, он будет глубоко несчастен». 176 И в поздний час свой, 27 сентября 1944 г. В. И. записывает в «Римский Дневник»: Язы́ков правду, христиане, Мы чтим: со всей ...

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: змеями и со змеями в руках, идут мималлоны, бассары и лидийские менады в дионисийской процессии Птолемея Филадельфа 3. По словам Пруденция (с. Symm. I, 130), «желающие умилостивить Вакха разрывают зубами зеленых медяниц (virides descindunt ore chelydros)». «Вакхи, - сообщает Климент Александрийский, - славят оргиями наводящего яростное безумие Диониса, в священном неистовстве пожирают живьем разорванные жертвы и, увенчавшись змеями, громко взывают: эван» 4. «Оргиасты Диониса, - замечает Гален (antid. I, 8 ), - в конце весны и при начале лета разрывают, по обычаю, ехидн». Мисты Диониса-Сабазия, к которым в юности принадлежал оратор Эсхин, сохранили в своей религиозной практике много черт, общих с оргиями менад; эти обряды высмеивает Демосфен (de [110] cor. 313) в следующем очерке-шарже былых мистических занятий своего противника: «Достигнув зрелого возраста, ты бормотал по книжке причитания, в то время как твоя мать посвящала неофитов, - надевал по ночам оленью шкуру (небриду), причем прилежно прикладывался к священным кубкам; «очищал» посвящаемых, выпачкивая их грязью и отрубями, а потом, подняв их на ноги, приказывал им повторять: «зла убежал, благо стяжал». В наибольшую же честь вменял ты себе то, что никто так громко,...

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: образует широкую сень единого древа Дионисовой религии. Если средоточием первого культа, фракийско-парнасского, служат триетерические оргии, то коренным обрядом островного является энтузиастическое жертвоприношение бога-быка, сопровождаемое пением дифирамба. Колыбелью последнего естественно поэтому считать Крит, откуда он распространился по островам, из коих Наксос по преимуществу притязал на славу его древней родины 1. В Дельфы, где дифирамбом назывались хвалы погребенному, подземному Дионису, составляющие большую часть зимнего страстного богослужения, он мог быть принесен еще в прадионисийскую эпоху непосредственно с острова Крита. В Пелопоннесе песнь бога-быка стала хоровой песнью «козлов»; таковой сделал ее, по преданию, поэт Арион, уроженец Лесбоса. В действительности, хоры «козлов», изначала дифирамбические по своему характеру, - без сомнения, древнее художественной реформы Ариона. Из них в Пелопоннесе развивается действо «трагического строя» (tragikos tropos). Но вообще понятие дифирамба...

Входимость: 1. Размер: 6кб.

Часть текста: враждовать! Чужими в жизни быть унылой... Но, если, сердце поманя, На миг блеснет мне призрак милый, — Вы угадаете меня. II Жилец и баловень полей, Где пел Вергилий, Снопы цветущих миндалей И белых лилий На утро вешних именин, В знак новолетья Неотцветающих первин, Привык иметь я. А ныне сиротой живу В краю печальном: Кто обовьет мою главу Венком миндальным? Ты, Рима сын, в урочный срок Святого края Несешь мне весть, как ветерок, Былого рая! III Huitain Смирись, о сердце, не ропщи! Покорный камень не пытает, Куда летит он из пращи: И вешний снег бездумно тает. М. Кузмин «Смирись, о сердце! не ропщи! Покорный камень не пытает, Куда летит он из пращи; И вешний снег бездумно тает...» И снег осенний заметает, Безбольно, сжатые поля; И розой тихо расцветает Под сенью крестною земля. Примечания «СОСЕДСТВО». — Михаил Алексеевич Кузмин (1873—1936), к которому обращены как это, так и следующие два стихотворения, не только посещал «башню», не только там гостил, он годами жил вдоме В. И. (Об отношениях поэтов друг к другу см. Том. II, стр. 734—736, и 749—750). Когда, после пребывания в старообрядческих скитах, Кузмин целые ночи проводил в самых недопустимых притонах, по возвращении его домой В. И. порою пытался его хоть немного облагоразумить. Кузмин рыдал, каялся, но поведения своего, конечно, не изменял. На отношениях поэтов друг ко другу такие обычаи Кузмина не отражались, но все же разговоров с В. И. на эти темы он избегал: «Вы убегаете меня». Столкновения теоретические и практические на «Мойке», где находилось издательство журнала «Аполлон», восхищения поэтов творчеством друг друга отнюдь не умаляло. А главное: Кузмин был близок с Лидией Дим., и после ее смерти он телепатически видел ее подле В. И., когда сам В. И. ощущал ее присутствие. Дружил Кузмин...

Входимость: 1. Размер: 162кб.

Часть текста: и воспроизводится в этом томе собрания сочинений В. И. Среди роскошного богатства строго и изящно систематизированных и систематизации неподдающихся идей, узрений, интуиций Владимира Соловьева и Вячеслава Иванова, мы пытаемся выбрать для ближайшего анализа лишь те высказывания, с которыми связаны теоретическая мысль и духовный путь В. И.; и, так как нами здесь сказанное есть лишь комментарий к этюду В. И. о Вл. Соловьеве, то естественно, что предметом нашего рассмотрения является тема самого этюда, т. е. проблемы религиозного сознания. «Он был и покровителем моей музы, и исповедником моего сердца», писал В. И. через семнадцать лет после смерти Владимира Соловьева, вспоминая время своего общения с ним — годы 1896—1900. («Автобиографическое письмо». См. II, 20). В начале июля 1900 г. В. И. и жена его, Лидия Димитриевна Зиновьева, поехали в Петербург, к Соловьеву. Он жил в какой-то гостинице. Сразу заговорили о стихах. В. И. спросил Соловьева, одобряет ли заглавие «Кормчие Звезды» для его первой, готовящейся к печати книги лирики. «Номоканон», — воскликнул Соловьев, — скажут, что автор филолог. Но это ничего. Очень хорошо, очень хорошо». Номоканон, византийское собрание непреложных соборных постановлений, было в переводе названо «Кормчею Книгою». Соловьев сразу понял: «Кормчие Звезды» —...

Входимость: 1. Размер: 87кб.

Часть текста: приязнь. Там я познакомился с пришедшим на мою лекцию Валерием Брюсовым, уже рецензировавшим мою книгу стихов. Мережковский писал мне, прося дать лекции о Дионисе в "Новый Путь"» (II, 21). До сих пор это известие было самым полным изложением обстоятельств, предшествовавших настоящей литературной известности Иванова, начавшейся с 1904 года, когда начали печататься в журнале «Новый путь» его лекции, вышла книга «Прозрачность», к тому же он сделался постоянным сотрудником журнала «Весы». Однако, как кажется, сейчас обнаруживаются обстоятельства, позволяющие взглянуть на этот период несколько более объективным взглядом. В апреле 1902 года, не выдержав разлуки с семьей и не совершив давно планировавшегося и желанного путешествия по Пелопоннесу и греческим островам, Иванов возвращается в Женеву, где тогда находились и его жена, Л. Д. Зиновьева-Аннибал, и дети (их общая дочь Лидия и трое детей Зиновьевой-Аннибал от первого брака). Мы очень мало знаем об этом периоде жизни Иванова, поскольку свидетельств он практически не оставил: все его близкие жили рядом, дневника он, сколько мы знаем, тогда не вел, так что практически год жизни останется нам неведомым. Однако в начале 1903 года уезжает в Россию сначала М. М. Замят-нина, жившая вместе с Ивановыми и помогавшая во всех сложных ситуациях, а затем и Зиновьева-Аннибал,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1873"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1873"