СОСЕДСТВО
I
Союзник мой на Геликоне,
Чужой меж светских передряг,
Мой брат в дельфийском Аполлоне,
А в том — на Мойке — чуть не враг!
Мы делим общий рефекторий
И жар домашнего огня.
Про вас держу запас теорий:
Вы убегаете меня.
И замыкаетесь сугубо
В свой равнодушный эгоизм.
Что вам общественность? — Гекуба!
И род Гекаты — символизм!...
Но чуть коснется струн послушных,
Певец, ваш плектрон золотой, —
Нас обнял сонм сестер воздушных,
Мечта скликается с мечтой.
Я рад струнам созвучным вторить
Знать, нам судьбы не переспорить
И неразлучным враждовать!
Чужими в жизни быть унылой...
Но, если, сердце поманя,
На миг блеснет мне призрак милый, —
Вы угадаете меня.
II
Жилец и баловень полей,
Где пел Вергилий,
Снопы цветущих миндалей
И белых лилий
На утро вешних именин,
В знак новолетья
Неотцветающих первин,
Привык иметь я.
А ныне сиротой живу
В краю печальном:
Кто обовьет мою главу
Венком миндальным?
Ты, Рима сын, в урочный срок
Несешь мне весть, как ветерок,
Былого рая!
III
Huitain
Смирись, о сердце, не ропщи!
Покорный камень не пытает,
Куда летит он из пращи:
И вешний снег бездумно тает.
«Смирись, о сердце! не ропщи!
Покорный камень не пытает,
Куда летит он из пращи;
И вешний снег бездумно тает...»
И снег осенний заметает,
Безбольно, сжатые поля;
Под сенью крестною земля.
Примечания
«СОСЕДСТВО». — Михаил Алексеевич Кузмин (1873—1936), к которому обращены как это, так и следующие два стихотворения, не только посещал «башню», не только там гостил, он годами жил вдоме В. И. (Об отношениях поэтов друг к другу см. Том. II, стр. 734—736, и 749—750). Когда, после пребывания в старообрядческих скитах, Кузмин целые ночи проводил в самых недопустимых притонах, по возвращении его домой В. И. порою пытался его хоть немного облагоразумить. Кузмин рыдал, каялся, но поведения своего, конечно, не изменял. На отношениях поэтов друг ко другу такие обычаи Кузмина не отражались, но все же разговоров с В. И. на эти темы он избегал: «Вы убегаете меня». Столкновения теоретические и практические на «Мойке», где находилось издательство журнала «Аполлон», восхищения поэтов творчеством друг друга отнюдь не умаляло. А главное: Кузмин был близок с Лидией Дим., и после ее смерти он телепатически видел ее подле В. И., когда сам В. И. ощущал ее присутствие. Дружил Кузмин неизменно с Верой до самого ее отъезда из Петербурга. В. И., которому казалось, что «брат его в дельфийском Аполлоне» всё сочувственно угадывает, нежно вспоминал его в Швейцарии.
Осенью 1912 г. В. И. решил напечатать «Нежную Тайну» с добавлением «Лепты». Он послал рукопись поэту Алексею Дмитриевичу Скалдину, поручая ему издание книги в «Орах». Через некоторое время В. И. получил письмо от Скалдина, предлагавшего не опубликовывать стихотворений к Кузмину. Скалдин сообщал, что в Петербурге враги и друзья В. И. занимаются распространением диких сплетен по поводу его брака с Верой, что сплетни переходят порою в чудовищную клевету и что самым зловредным хулителем является Кузмин. Скалдин (1885—1943), верный друг и поклонник В. И., был глубоко возмущен. Сережа (Сергей Константинович Шварсалон, брат Веры) вызвал Кузмина на дуэль. Кузмин сначала согласился, но — в последнюю минуту, когда уже назначены были секунданты, — отказался драться, что было удостоверено в протоколе перед нотариусом.
Вяч. Иванова известие о поведении Кузмина, естественно, поразило и огорчило... Он задумался: Кузмин! капризный, изменчивый, предательский и вдруг восхищенный сочувственник — пусть прочтет и, быть может, вспомнит. В. И. ответил Скалдину стихами, которые просил включить в ту же «Лепту».