Поиск по творчеству и критике
Cлово "DOMINI"
Входимость: 3. Размер: 2кб.
Входимость: 2. Размер: 162кб.
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 2кб.
Часть текста: * * * ("В розах Май Тебе, Мария... ") В розах Май Тебе, Мария, Поселян сердца простые Посвящают искони. Радуйся, за всё творенье Отвечавшая в смиренье: Ессе Ancilla Domini. В розах Май сиял печален, — Как пустых опочивален Похоронные огни В доме суженой Товии, — До согласия Марии: Ессе Ancilla Domini. В розах Май, потупив очи, Слышал зов подземной Ночи: «Все венки сложив, усни...» Помирила Небо с долом Благодатная глаголом: Ессе Ancilla Domini. Пресвятая, жар молений,— Дева, нищий дар хвалений — В час мой смертный помяни. 1 мая.
Входимость: 2. Размер: 162кб.
Часть текста: Текст этой статьи, датированной — «14 декабря 1910 г.» — и самим автором прочитанной на торжественном заседании московского Религиозно-Философского Общества, посвященном памяти Владимира Соловьева, 10 февраля 1911 г., был впервые опубликован в сборнике изд. «Путь» (Сборник первый. О Владимире Соловьеве. Москва, 1911) под заглавием « О значении Владимира Соловьева в судьбах нового религиозного сознания» . Через несколько лет В. И. включил тот очерк в отдел «Героические Тризны» своей книги «Борозды и Межи» (Москва. Изд. «Мусагет», 1916 г., стр. 96-115). В это новое издание статьи В. И. не внес ни переделок, ни дополнений. Разночтения являются уточнениями или стилистическими вариантами. В «Бороздах и Межах» опущена дата написания статьи, указанная в «Пути», и поставлено несколько измененное заглавие, под которым статья и воспроизводится в этом томе собрания сочинений В. И. Среди роскошного богатства строго и изящно систематизированных и систематизации неподдающихся идей, узрений, интуиций Владимира Соловьева и Вячеслава Иванова, мы пытаемся выбрать для ближайшего анализа лишь те высказывания, с которыми связаны теоретическая мысль и духовный путь В. И.; и, так как нами здесь сказанное есть лишь комментарий к этюду В. И. о Вл. Соловьеве, то естественно, что предметом нашего рассмотрения является тема самого этюда, т. е. проблемы религиозного...
Входимость: 1. Размер: 1кб.
Часть текста: * * * ("Ты нам дашь цветы лазурные... ") Ты нам дашь цветы лазурные, из слоновой кости Башня! Будем розы мы пурпурные, из слоновой кости Башня! — Как придем в твои обители, как минуем в утлых челнах Этих странствий воды бурные, из слоновой кости Башня! Только в пристани на якорях нас дождися, парус белый, Turris Domini Eburnea, — из слоновой кости Башня!
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Боттичелли «MAGNIFICAT», БОТТИЧЕЛЛИ * Как бледная рука, приемля рок мечей, И жребий жертвенный, и вышней воли цепи, Чертит: «Се аз, раба» — и горних велелепий Не зрит Венчанная, склонив печаль очей: Так ты живописал бессмертных боль лучей, И долу взор стремил, и средь безводной степи Пленяли сени чар и призрачный ручей Твой дух мятущийся, о, Сандро Филипепи! И Смерть ты лобызал, и рвал цветущий Тлен! С улыбкой страстною Весна сходила в долы: Желаний вечность — взор, уста — истомный плен. Но снились явственней забвенные глаголы, Оливы горние, и Свет, в ночи явлен, И поцелуй небес, — и тень Савонаролы... Примечание * MAGNIFICAT. — Этот сонет, как и предыдущий, посвящен впечатлениям Флоренции. — «Рок мечей» — Septem Dolores. — «Ce, аз, раба» («Ессе Ancilla Domini») — неточность: Богоматерь чертит именно «Magnificat» («Величит душа моя Господа»). — Последний терцет намекает на «Поклонение Пастырей» Лондонской Национальной Галлереи. Все в этой, едва ли не последней, картине Боттичелли — и, яснее всего, сделанная на...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: и его «собаки» и «доезжачие» 7, что указывает уже на общины служителей ловчего бога, ибо религиозные общины часто означались тотемом священного животного (каковы: «медведицы», «быки», «козлы», «пчелы» и т. п.). Естественно, что эти местные, почти или вовсе безыменные, мелкие культы тяготеют к слиянию с культами большими и общепрославленными, и мы видим, что Кинорт сливается с Аполлоном Мале-атом, Кинад с Посейдоном, а «псари» приживаются к святилищу Асклепия. Итак, пра-Дионис Загрей (гл. 1, § 7) не был достаточно могуществен, чтобы объединить под своим именем все родственные культы; он становится «высочайшим из богов» лишь после того, как отожествляется с Дионисом. Оргиастическая жизнь анонимных общин его поклонников так и не нашла своего естественного русла. Его иноименный двойник Актеон был низведен на ступень второстепенного героя. Страстной герой (о чем свидетельствует и [78] утвержденное Дельфами почитание его гроба в Орхомене), он был некогда богом страстей, Великим Ловчим, пра-Дионисом Аидом, и блуждал по горным дебрям и каменистым вершинам (aktai, - герой «с камнем») в оленьей шкуре 1, ища кровавой добычи. Имена Акусилая, Стесихора, Полигнота 2 ручаются за его первоначально независимое от Артемиды значение: он ипостась Омадия-Загрея, во имя которого растерзывались олени (или люди, изображавшие оленей), чтобы напитать причастников кровью самого бога. Медный кумир Актеона, прикованного к скале в Орхомене (Paus. IX, 38, 5), - то же, что древний идол Эниалия в оковах, виденный Павсанием в Спарте, или...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: ибо сразу толпа издевается: Воздавать я хвалу Живому хочу, возжелавшему огненной смерти. Ты — мой свет; я — пламень твой. Л. Зиновьева-Аннибал Бессмертному свету Лидии Димитриевны Зиновьевой-Аннибал Той, что, сгорев на земле моим пламенеющим сердцем, стала из пламени свет в храмине гостя земли. Ессе Cor Ardens той, чью судьбу и чей лик я узнал в этом образе мэнады «с сильно бьющимся сердцем» ΠΑΛΛΟΜΕΝΗΣ ΚΡΑΔΙΗΝ — как пел гомер — когда ее огненное сердце остановилось. Мэнада Солнце-сердце Хвала Солнцу Хор Солнечный Солнце (Газэла) Assai palpitasti Завет Солнца Псалом Солнечный Солнце-Двойник Сердце Диониса De profundis Огненосцы (Дифирамб) Суд Огня Година гнева Зарева Месть Мечная Озимь Под знаком Рыб Цусима Астролог Populus-Rex Тихая Воля Sacra Fames Люцина Язвы гвоздиные Стены Каиновы Палачам Сивилла На Башне Медный Всадник Iris in Iris Молчание Солнце Эммауса Путь в Эммаус Лицо Пасхальные свечи Мистический Триптих Semper morior, semper resurgo...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: La mano che ubbidisce all'intelletto. 74 (Sonetto) A человек — может ли он, смеет ли он становиться в микельанджеловском смысле художником по отношению к душе другого человека? И, если вызывание души к жизни и возможно, и дозволено, то такой маэвтикой не владеет ли лишь зрячая, да и не только зрячая, а ясновидящая любовь? «Люблю тебя... поручился небу я за нерожденного тебя». Нерожденного — значит зарожденного; при слепом, несвоевременном, насильственном воздействии можно убить младенца или вызвать вместо него на свет урода. 75 Сорвалось! Потому что случилось лжепризнание. Зов был обращен к тому, кто вовсе не был способен стать «третьим хмелем» в «темноогненном кратэре». Не «могло стать» просто потому что и быть то было нечему. Ergo — надо признать ошибку и вновь приняться искать. А Диотима настаивала: «Большее возлюби, и большего потребуй! Гори сердцем и должно совершиться чудо. Чего ток хочет душа — сбывается!» И поэт трепетно в ужасе и радости знает, что Эрот ...... расточа горючий сноп колчана, С другим снопом примчаться угрозил. (Золотые Завесы) 76 Лидия опять требует, чтобы их стало трое. Вячеслав опять призывает,...
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: годы была дурманной, но поощряющей «здраво мыслить о земле» и всегда духовно напряженной и возбуждающей творчество. — Все по прежнему. И все же, несмотря на хозяйственную ловкость и светский такт Замятниной, на появление юной красавицы Веры, «среды» в их прежнем значении и смысле с Лидией умерли. «Умерла душа их», говорил Бердяев. Личное горе не заглушило в сердце В. И. живого интереса к людям. В общении с ними главной целью, как и прежде было — вызвать в приблизившейся к нему чужой душе проявление ее особенной единственной ценности, ее основного устремления. Один из молодых друзей поэта, проживший некоторое время на «башне» — философ и писатель Федор Степун — вспоминает: «Более симпозионального человека, чем Вячеслава Иванова довоенной эпохи, мне уже больше не приходилось встречать. В отличие от Андрея Белого, подобно огнедышащему вулкану извергающего перед тобой свои мысли, и в отличие от тысячи блестящих русских спорщиков-говорунов, Вячеслав Иванов любил и умел слушать чужие мысли. В его любви к беседе было не столько пристрастия к борьбе мнений, сколько любви к пиршественной игре духа. Даже и нападая на противника, Вячеслав Иванов никогда не переставал привлекать его к себе своею очаровательною любезностью....