Поиск по творчеству и критике
Cлово "GLI"
Входимость: 9. Размер: 96кб.
Входимость: 5. Размер: 44кб.
Входимость: 4. Размер: 22кб.
Входимость: 4. Размер: 55кб.
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 95кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 96кб.
Часть текста: делали нахмуренные, озабоченные дети девятнадцатого века. И, когда ригористы той старой формации (немного их осталось) пытаются абстрактными построениями и пуританскими сомнениями подорвать наше безусловное доверие к началу жизни неисчерпаемой, полной неожиданностями, преодолевающей и установившиеся представления и предрассудки, тогда мы решительно и вызывающе противополагаем их сухому доктринерству какое-нибудь причудливое изречение вроде афоризма Ницше (который, впрочем, любят повторять, и мирные прагматисты): «Истинно лишь то, что стимулирует, вздымает, укрепляет жизнь». Потому что: «Да здравствует жизнь!» есть наш постоянный, излюбленный припев, а торжественное и праздничное установление культа жизни есть наше фактическое опровержение пессимизма прошлого столетия. Сразу после катастрофы, потрясшей мир, под угрозой назревающего катаклизма, который предрекают гадатели, вопреки всей ненависти и вражде, всем насилиям и неистовствам — вопреки всему этому воля к жизни проявляется отнюдь не ущербной и поруганной, а окрепнувшей, точно помолодевшей, и нарастает потребность испытать, обрести, довести до последних пределов, охватить все, что может предоставить земное существование. И странно: в нас к такому дерзостному любопытству по отношению к жизни присоединяется почти фаталистическая покорность ее смутному непостижимому закону. Нам надоел рационализм, и мы охотно доверяемся водительству того слепого ясновидца, каким является инстинкт. Идеологии нас раздражают и разочаровывают, мы склонны хором повторять знаменитое изречение: «сера, друг милый, всякая теория, но неизменно зеленеет цветущее дерево жизни», зачастую забывая о двусмысленном применении этих слов самим их провозгласителем — Мефистофелем. Очень немногие толкуют это изречение в духе веры и жертвы; они не столько ищут радости в жизни, сколько возможности ей служить; они, пребывая верными тому, во что...
Входимость: 5. Размер: 44кб.
Часть текста: Nel 1885 Jean Moréas in una replica (sul XIX e Siècle , 11 agosto) a p. Bourde, collaboratore del Temps, il quale aveva tacciato Verlaine, Mallarmé e i loro seguaci di "decadentismo" (v.), li definiva invece poeti "simbolici" (symboliques) e nell'86 continuava (supplemento del Figaro, 18 settembre) a propugnare codesta definizione (piaciuta a qualche critico sottile, come E. Hennequin) contro quella foggiata dai detrattori. Memore del valore della parola "simbolo" nella poesia baudelairiana, chiamava simbolica l'arte rispondente alle esigenze formulate da Edgar Poe e sancite da Baudelaire, un'arte, cioè, significativa e "complessa", atta a "suggerire" quel che in essa apposta rimane taciuto o, tutt'al più, leggermente adombrato, vale a dire una "corrente sotterranea di pensiero" e come un mondo "invisibile" dietro all'immagine nettamente espressa. Dall'altro canto gli avversari potevano allegare quale prova testuale della loro tesi sia II recente ghiribizzo verlainiano: "je suis l'Empire а la fin de la décadence" ( Jadis et Naguère , 1884), sia l'elogio dei gusti letterari della bassa antichitа in quel codice di raffinatezze e stramberie d'un estetismo nevrotico che fu il famigerato romanzo di Huysmans А rebours (1884). I due diversi concetti della nuova corrente gareggiavano; e -- cosa singolare, ma tutt'altro che illogica, data la natura ibrida del movimento --tra le due denominazioni contrapposte, appunto quella gridata dagli schernitori e autori di parodie nel genere del diffuso opuscolo Les Déliquescences d'Adoré Floupette poète décadent...
Входимость: 4. Размер: 22кб.
Часть текста: извне. Если б это случилось с каким-нибудь энтузиастическим и сектантским поэтом лукрецианского типа, то, разумеется, не познавательная, а эстетическая сторона его произведения обеспечила бы ему место в области искусства. Ошибочной является всякая критика, исходящая из раздельного рассмотрения содержания (т. е. какого-то понятия, извне полученного, и потому гетерогенного и гетерономного искусству уже и по самому своему определению) и формы, т. е. способа представить такое содержание точно и изящно: ведь искусство не есть механическое соединение какого-то ЧТО с каким-то КАК, а целостное двойное КАК, — т. е. как художник выражает и как он видит мир. Изображая свое видение, художник вовсе не претендует на его реальную объективность; однако, если б видение его не было в какой-то мере знаменательным, т. е. если б оно не было знаком реального инобытия, оно не было бы ни сообщительным, ни действенным. Отличительной чертой подлинной художественной деятельности является почти бессознательная мудрость КАК, благодаря чему художественное произведение приобретает порою, будто косвенно, так сказать сверхдолжно, собственными средствами, а не привнесением извне, даже и познавательную ценность. В самом деле: в обязанность художника отнюдь не входит задача изображать вещи такими, какими их видят все: наоборот, ему дана возможность нас ими удивлять. Нам должно казаться, что их и не было раньше, и мы радуемся, сознавая, что это всё те же вещи, нам...
Входимость: 4. Размер: 55кб.
Часть текста: из этих Ваших медитаций. Поэтому, приступая к сообщению Вам результатов произведенного мною допроса совести, мне приходится, рискуя нагромождать психологизмы на психологизмы, прибегать к некоторым рассмотрениям по поводу Ваших «Рассмотрений». Я вполне осознаю свою дерзость, т. к. воспринимаю Ваши «Рассмотрения» как soliloquio, нарушать которое всегда бестактно. Итак простите мне попытку обратить Вашу беседу с собою в диалог; простите мне также, что при сопоставлении наших точек зрения в их отличии друг от друга, я вынужден показывать не то, в чем мы родственны и согласны (без чего, впрочем, как могли бы мы в жизни быть милыми друзьями?), но наше основное разногласие. А оно обнаруживается прежде всего в различной оценке docta pietas, которой я желаю восстановления, которую Вы считаете преодоленной, отжившей forma mentis гуманизма. В самом деле: Вы склонны соглашаться скорее со мною, чем с моим покойным другом, участником «Переписки», но выбираете Вы меня не потому, что моя аргументация защиты thesaurus’a против, им утверждаемой, tabula rasa (согласно острому наименованию Шарля Дю Боса, определившему основную проблему того диалога), Вам действительно нравится, а потому что Вам дорог сам thesaurus, и добрая воля моя, — гуманиста — Вам по сердцу. Но проверьте, подлинно ли хороши мои утверждения, т. е. соответствуют ли они Вашему понятию гуманизма как веры в человека, а именно веры в самочинность его мышленья и его теоретических исследований, выявляющихся в историческом процессе. Признаюсь, что я принадлежу к общине поклонников античности по причинам совершенно несхожим с теми, которые побуждают Вас с восторгом усматривать в ней «эпоху, в которую человек впервые провозгласил идеи, доныне признаваемые основными двигателями нашей западной цивилизации». Вас восхищает эта весна интеллекта, дошедшего до полного осознания своих ...
Входимость: 2. Размер: 2кб.
Часть текста: Gli spiriti del viso GLI SPIRITI DEL VISO Есть духи глаз. С куста не каждый цвет Они вплетут в венки своих избраний; И сорванный с их памятию ранней Сплетается. И суд их: Да, иль: Нет. Хоть преломлен в их зрящих чашах свет, Но чист кристалл эфироносных граней. Они — глядят: молчанье — их завет. Но в глубях дали грезят даль пространней. Они — как горный вкруг души туман. В их снах правдив явления обман. И мне вестят их арфы у порога, Что радостен в росах и солнце луг; Что звездный свод — созвучье всех разлук; Что мир — обличье страждущего Бога.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: 6 Перервался стих и сызнова зачинался: «Во темном сыром бору Семь ключей повыбило. Собирались семь ключей, Сотекались семь живых В кладезь Богородичен Владычицы Дебренской.» 7 И открыл Лазарь глаза и прислушался; и уста замершие немо повторяли за голосом той песни желанной слова. 8 Твердил голосок ангельский, уветливый: «Во темном сыром бору Семь ключей повыбило. Собирались семь ключей Сотекались семь живых На чистой прогалине В студенец серебряный.» 9 И возжелал Лазарь из того студенца, в бору сокровенного, влаги напиться студеной, что из семи живых ключей стекается, и сладко было ему о тех чистых водах и тенистых древесах думать. 10 А песня протяжная лилась, да лилась, переливчатая: «На чисто̀й прогалине Студенец серебряный; По заветну бѐрежку Шелкова муравушка,1*— По заветну бережку Владычицы Дебренской.» 11 И, по роздыхе кратком, — словно кто на молитве воздохнул, — продолжалось пение: «По заветну бѐрежку Мурава̀ нетоптана, По̀ лугу нехо̀жему Травушка неко̀шена, Мурава шелко̀вая, Цветики лазо̀ревы.» 12 Внезапно умолкнул голосок, будто и надолго; а потом опять по другому, затянул, ласково и жалостливо: «Лазарь ты, Лазарь, Убогий мой братец! Пусти меня, Лазарю Во светлую горенку! Набрала я Лазарю, Набрала убогому На лужайке цветиков, Лазарю лазо̀ревых.» 13 И проговорил Лазарь: «Кто ты?» Отвечал голосок под окном: «Отрада». — «Войди!» молвил Лазарь. II 1 И вошла в покой отроковица светлая и пригожая, и глянули на Лазаря из ее очей светоносных, словно из далины́ далекой, из глубины глубокой, темные Гориславины очи. 2 И долу потупивши тихие вежды, длинными отененные ресницами...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: пойманная в сети - черта артемисийская! - земледелами и пастухами и ими убитая по убиении ее отца, а потом прославляемая на своем кургане амазонки кровавыми обрядовыми поединками и знаменуемая тотемом козы, - представляет собою страстную героическую ипостась древнейшей Артемиды, как ее отец - пра-Диониса Арея. Та же, по-видимому, Гарпалика, у эллинов дочь Климена и невеста Аластора, мстит отцу за кровосмесительную к ней страсть предложением в снедь плоти убитого ею младшего брата. Оба фракийские оргиастические божества, объединяемые в обрядовой символике общим атрибутом двойной секиры 1, кажутся силами, ищущими одна другую и вместе взаимно противоборствующими: в них воплощается половая полярность древнейшего оргиазма. Икарийское обрядовое предание, с его контаминацией оргиастических элементов Дионисова культа и Артемидина (к которому относятся и тип Эригоны, и обряд эоры), знаменательно обнаруживает эту культовую слиянность, запечатленную стародавним обменом человеческих жертв. Если в икарийском мифе Дионис губит служительниц Артемиды, противящихся, как кажется, его дару 2, то Ариадну, отдавшуюся Дионису, умерщвляет Артемида3; дионисийский Актеон растерзан ее собаками, и ею затравлена тевмесская лисица 4: так преследует дикая богиня прадионисийской [98] эпохи своего древнего сопрестольника. Новоявленный в Ахайе Дионис-Эсимнет отменяет человеческие жертвы Артемиде Трикларии: это возможно лишь при условии общения в жертвах. По-видимому, из двух ведомых на заклание, которых встречает Эврипил, выходя на берег с ковчегом нового Диониса, юноша...
Входимость: 1. Размер: 75кб.
Часть текста: в сегодняшнем искусстве все века и нации. 1 Знаменательными были проектируемые грандиозные поэтические книги символистов -- Зовы древности (1908) Бальмонта и незаконченные Сны Человечества (1908--1913) Брюсова. В последней книге автор предполагал, ни много, ни мало, "представить все формы (курсив Брюсова), в какие облекалась человеческая лирика" -- "от безыскусственных песен первобытных племен, через лирику древнего Востока, античной древности, народов, создавших новую Европу, и народов, населявших Америку до ее завоевания конкистадорами, через все многообразие искусственной поэзии, как она была разработана за последние три-четыре столетия, вплоть до форм, найденных недавним прошлым...". 2 Русским символистам (в отличие, например, от футуристов) было необходимо не столько изобретение совершенно новых форм, сколько введение в употребление форм, перенятых из других культур; мысль углубляется в познание неизвестного, отталкиваясь от энергии уходящего в глубь тысячелетий слова, от проработанного интеллектом и духом образа, символа или мифа. Среди этих других культур прошлого и настоящего, с которыми символисты -- каждый по-своему,...
Входимость: 1. Размер: 74кб.
Часть текста: из отечественных городов и из стран чужих приезжали поэты, художники, ученые и подолгу гостили в странноприимном доме против Таврического сада, где атмосфера как и в прежние годы была дурманной, но поощряющей «здраво мыслить о земле» и всегда духовно напряженной и возбуждающей творчество. — Все по прежнему. И все же, несмотря на хозяйственную ловкость и светский такт Замятниной, на появление юной красавицы Веры, «среды» в их прежнем значении и смысле с Лидией умерли. «Умерла душа их», говорил Бердяев. Личное горе не заглушило в сердце В. И. живого интереса к людям. В общении с ними главной целью, как и прежде было — вызвать в приблизившейся к нему чужой душе проявление ее особенной единственной ценности, ее основного устремления. Один из молодых друзей поэта, проживший некоторое время на «башне» — философ и писатель Федор Степун — вспоминает: «Более симпозионального человека, чем Вячеслава Иванова довоенной эпохи, мне уже больше не приходилось встречать. В отличие от Андрея Белого, подобно огнедышащему вулкану извергающего перед тобой свои мысли, и в отличие от тысячи блестящих русских спорщиков-говорунов, Вячеслав Иванов любил и умел слушать чужие мысли. В его любви к беседе было не столько пристрастия к борьбе мнений, сколько любви к пиршественной игре духа. Даже и нападая на противника, Вячеслав Иванов никогда не переставал привлекать его к себе своею очаровательною любезностью. За духовною трапезой он порою, словно острыми приправами, угощал своего собеседника полемическими выпадами, ...
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: заново написанные части переведены непосредственно с немецкого языка; в основу текста других частей книги положены упомянутые нами статьи. Сложную историю возникновения книги можно проследить по многолетней переписке между В. И. и его молодым другом Евсеем Давидовичем Шором. Переписка эта хранится в архиве В. И. в Риме и в архиве Шора в библиотеке Иерусалимского университета. Ниже печатаются выдержки из нее. Сын известного пианиста Давида Соломоновича Шора и двоюродный брат Ольги Александровны Шор (О. Дешарт), Евсей Шор (1891-1974) поселился в Германии в 1922 г. Во Фрейбурге и позже в Берлине и Дрездене он продолжал блестяще начатые в Москве занятия по философии и эстетике, работал с Хайдеггером и Гуссерлем, делал переводы с русского на немецкий язык и сотрудничал в больших немецких журналах. Он считал своим культурным долгом познакомить немецкого читателя с произведениями В. И. и задумывал, с помощью общего друга его и В. И., Федора Августовича Степуна, жившего тогда в Дрездене, издать ряд книг со статьями русского поэта. Для этого он начинает долго длящиеся переговоры с типографом и позже издателем Вайбелем. После сложных перипетий сношения с Вайбелем прерываются, и новые долгие, но на этот раз успешные переговоры ведутся с известным Тюбингенским издательством J. C. B. Mohr (Paul Siebeck). Там появляется наконец в виде отдельной брошюры «Русская идея» — после бесконечных задержек, зависящих столь же от...