Поиск по творчеству и критике
Cлово "EGO"
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Входимость: 1. Размер: 117кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Часть текста: небес глубоких не ослепла. И помнит в ласке золотого сна, Твой вратарь кипарис, как Троя крепла, Когда лежала Троя сожжена” (III 578). В этом сонете, который первоначально назывался “Regina viarum” (“Царица путей”) и потом стал первым в цикле “Римских сонетов”, Иванов дает сгущенное и сугубо поэтическое описание эмиграции, поддающееся прозаическому пересказу и истолкованию лишь с редким для творчества Иванова трудом. Для того, чтобы понять смысл римской эмиграции в жизни и творчестве В. И. Иванова, нужно прежде всего выяснить его миф о Риме и то, каким образом этот миф стал определяющим моментом в его личной судьбе и самопонимании. Хотя Рим был далеко не первым местом жительства Иванова за рубежом, он, по-видимому, всегда олицетворял для Иванова “заграницу”, “не-Россию”. В “Автобиографическом письме” 1917 г. Иванов пишет, что он сначала сопротивлялся совету его друга И. М. Гревса поехать в Рим “из-за избытка благоговейных чувств к Вечному городу, со всем тем, что должно было там открыться” (II 19). Действительно, к этому времени, отучившись в Берлине и переселившись в Париж, Иванов уже много лет изучает римскую цивилизацию и поездка в Рим могла обозначить резкий переход от чисто книжных занятий к занятиям более прикладным, жизненным, от теории - к “реальному явлению” Вечного города, и поэтому эта поездка требовала от него полной готовности. Первые впечатления Иванова от настоящего Рима были смешанными: “В новой оболочке, покрывшей старый Рим, многое болезненно неприятно меня поразило. Глаз открывал повсюду много прозы, много безвкусия. Неожиданно и...
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: стихии в современном символизме Две стихии в современном символизме I СИМВОЛИЗМ И РЕЛИГИОЗНОЕ ТВОРЧЕСТВО Символ есть знак, или ознаменование. То, что он означает, или знаменует, не есть какая-либо определенная идея. Нельзя сказать, что змея, как символ, значит только "мудрость", а крест, как символ, только: "жертва искупительного страдания". Иначе символ -- простой гиероглиф, и сочетание нескольких символов -- образное иносказание, шифрованное сообщение, подлежащее прочтению при помощи найденного ключа. Если символ -- гиероглиф, то гиероглиф таинственный, ибо многозначащий, многосмысленный. В разных сферах сознания один и тот же символ приобретает разное значение. Так, змея имеет ознаменовательное отношение одновременно к земле и воплощению, полу и смерти, зрению и познанию, соблазну и освящению. Подобно солнечному лучу, символ прорезывает все планы бытия и все сферы сознания и знаменует в каждом плане иные сущности, исполняет в каждой сфере иное назначение. Поистине, как все нисходящее из божественного лона, и символ, -- по слову Симеона о Младенце Иисусе, -- σημεῖον ἀντιλεγόμενον, "знак противоречивый", "предмет пререканий". В каждой точке пересечения символа, как луча нисходящего, со сферою сознания он является знамением, смысл которого образно и полно раскрывается в соответствующем...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: надетая на живого, делает его одержимым душой покойника. Употребление же гробовой маски при погребении было распространено в островном и побережном круге минойской культурой. «Кони» (силены) и «козлы» (сатиры), фракийская татуировка, вымазывание лица виноградными выжимками (trygodaimones Аристофана, Nub. 296) или сажей (Plut. Cim. 1), рогатые мималлоны, менады - лани, лисицы, собаки и т. д. - вот чем, по-видимому, ограничивался первоначально материковый оргиастический маскарад. Прибавим уродливые демонические личины, подобные недавно найденным в Пелопоннесе в святилищах Артемиды 4. [141] В островном круге начались drömena. Дельфийское действо Септерий, с его отроком, изображающим Аполлона, мы склонны выводить из древнейшего критского на Дельфы влияния; ибо на Крите мы находим первые священные действа, как изображение рождества Зевсова или блуждания в Лабиринте: последнее, без сомнения, обусловило миф о Тесее и отроках, а не наоборот. Кипр, с его действами во имя Адониса, с его «родинами Ариадны», принадлежит той же островной культуре. Отсюда развивается своеобразный религиозный обычай, едва угадываемый по полустертым следам. На одном саркофаге уже римской эпохи изображен юноша в венке из виноградных гроздьев; надпись гласит: Я наречен Сатурнином. Отец и милая матерь С детства меня посвятили в живой кумир Диониса 1. Итак, посвящения по обету в «Дионисы», с соответствующим переодеванием и введением во храм посвящаемого...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: " высказать себя " » . Вячеслав Иванов Вячеслав Иванович Иванов, один из наиболее образованных русских литераторов, знаток и переводчик с греческого, итальянского, французского, немецкого. Иванов - поэт и философ, литературовед и критик, один из основателей эстетического символизма. Вячеслав Иванович родился 16/28 февраля 1866 года в семье московского землемера. В пятилетнем возрасте он остался без отца и воспитывался матерью. Её огромное духовное влияние было решающим в формировании личности юного Вячеслава. Она привила ему уважение к славянофильству и немецкой классической литературе, особенно к Гете. Двенадцатилетний будущий поэт увлекся изучением древнегреческого языка. Стихи начал писать в четырнадцать лет после глубокого нравственного кризиса, который едва не привёл его к попытке самоубийства. Вячеслав Иванович учился на историко-филологическом факультете Московского университета, но завершал образование в Берлине. Посещения семинара знаменитого историка Древнего Рима профессора Теодора Моммзена привили любовь к Риму, сохранившуюся до конца жизни. Иванов защищал диссертацию на латинском языке о римских откупщиках. Продолжал научные занятия в Риме, Париже, Афинах. Впервые в печати он выступил с благословения Владимира Соловьева в 1898 году и с тех пор литература и филология его не оставляли.[1] Большое впечатление на творчество и мировоззрение молодого Иванова произвела книга Ф. Ницше (1844—1900) «Рождение трагедии из духа музыки» (1872). В 1903 году Вяч. Иванов приехал в Париж, чтобы прочесть курс лекций об античном дионисийстве в Высшей школе общественных наук. Здесь разыскал его Валерий Брюсов (1873—1924). Их знакомство вскоре переросло в личную дружбу и литературное сотрудничество. Валерий Брюсов положительно высказался о первой книге Вяч. Иванова «Кормчие звезды», которую незадолго до кончины...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: глубинах его души, смутной музыке, — к мелодии новых, еще ни кем не сказанных, а в самом поэте уже предопределенных слов, или даже и не слов еще, а только глухих ритмических и фонетических схем зачатого, не выношенного, не родившегося слова. Этот морфологический принцип художественного роста уже заключает в себе, как в зерне, будущую индивидуальность, как новую «весть». Второе достижение есть обретение художественного лица. Только когда лицо найдено и выявлено художником, мы можем в полной мере сказать о нем: «он принес свое слово», — чтобы более уже ничего от него не требовать. Но это достижение—труднейшее, и часто на упрочение его уходит целая жизнь. Когда художник находится на этой стадии своего пути, он слишком хорошо знает, что, как бы мы ни судили о самодовлеющем назначении искусства, о его независимости от жизни и несоизмеримости с личностью, все же для истинного творца, искусство и жизнь одно: пусть Аполлон не повседневно требует поэта к священной жертве, — но всякий раз, потребовав поэта, он требует всего человека. На этой ступени слишком часто для художника «начинается трагедия», — «incipit tragoedia». Между ...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: (т. е. критским и древнейшим дионисийским) двойным топором 3. Эти визионарные изображения герметических посвящений, очевидно, воспроизводят древний обряд: так именно и заключил Рейценштейн. «То обстоятельство, - говорит он, - что в магических формулах харранитов (Dozy-Goje, р. 365) и в переводной с греческого арабской алхимической литературе (Berthelot, la chimie au [182] moyen äge II, 319) заметны следы воззрения, согласно которому разъятие тела на части и, в особенности, отделение головы от туловища имеет последствием вхождение пророческого духа в мертвого, - подтвердило мое предположение, что в этих поздних видениях еще живы представления глубокой древности о смерти и связанных с нею чарах. Восстановлению состава, или «сочленению логоса» (synarthrosis tu logu), предшествует распадение состава, или расчленение, тела (lysis, diamelisis tu skenus), понимаемое первоначально в смысле буквальном и чувственном. Часто встречающееся выражение «собирать себя», или свои части (syllegein heauton), должно соответствовать древнему обычаю погребения, соблюдение которого представлялось условием возрождения (anagennesis)». Обращаясь поэтому к памятникам древнего Египта (на который, как колыбель учения, указывает герметическая традиция), Рейценштейн, в...
Входимость: 1. Размер: 40кб.
Часть текста: представление об Эросе определило одну из парадигм культурного сознания „русского ренессанса” ХХ столетия. В статье 1907 г. Николай Бердяев прямо связывает проблему Эроса и его Смысла („Но какой Эрос?”) с религиозно-философским мировоззрением эпохи и „новым религиозным сознанием”: „Новое религиозное сознание и религиозное творчество связаны ныне с Эросом <...>” 2 . Не удивительно, что его видные представители реагируют на факт декадентского смешивания Эроса с эротоманией, припоминая (как это делает в одном из писем Мережковский) древнюю традицию: Софоклову „песню об Эросе, которую нельзя слушать без восторга и ужаса” 3 . Тем самым Мережковский (и не он один) указывает на одну из тенденций трактовки темы эроса/любви в русской модернистской литературе, о которой в свое время в „Декадентах” писал и В. Розанов. Творчество Вяч. Иванова, „крещенное” мыслью Вл. Соловьева („Смысл любви”), знаменует тенденцию, противоположную декадентской, а именно: стремление возвратить Эросу его исконное, Платоново значение, стремление к нобилитации „извечного Эроса Невозможного” 4 . Именно Иванов подчеркивает важность эротического начала 5 для многих сфер духовной жизни и творческой...
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: творчество и религиозность динамическую (имя ей — мистика) от неподвижной преданности замкнутому в себе вероучению с его скрижалями нравственных заповедей и обрядовых установлений. Корни богоборства скрыты в тех экстатических состояниях, откуда проистекли первые религии. Божество овладевает сопротивляющейся душой, как у Вергилия Феб «одержит» упорствующую Сивиллу и толчками принуждает ее пророчествовать. Содержание древнейших оргий составляет священное убиение бога исступленными причастниками жертвы. Богоборствующее безумие, как всякий религиозный экстаз, может быть правым (ỏρθῶς μανῆναι) и неправым. Оно несет в себе награду непосредственного общения с божеством — и опасность божественной мести. Иов оправдан; и Иаков, боровшийся с Незримым, улучил благословение, хотя и остался хром. Прометей побеждает. Но сколько других богоборцев сокрушено! Титаны, Гиганты, «богоравные» гордецы, дерзнувшие мериться с богами, как Тантал и Танталида — Ниоба, безумцы и слепцы, не узнавшие божеского лика, как Пентей; у евреев — Каин и его потомство, строители вавилонского столпа, Люцифер. В Библии самая повесть о грехопадении людей приобретает черты богоборческие: «вы будете как боги (или: Бог — Элогим)». Это различение между угодным и неугодным божеству противоборством человека принадлежит, несомненно, эпохе позднейшей, когда не только первобытная оргийность уже успела кристаллизоваться в определенные религиозные формы, но и возникла потребность с одной стороны охранять эти формы от еще не успокоившихся вулканических судорог оргийного хаоса, с другой отстаивать и ограждать их в борьбе и соревновании с чуждыми религиозными образованиями. Правыми богоборцами, после более или менее упорного...
Входимость: 1. Размер: 117кб.
Часть текста: в те дни, когда откладывая свидание в Крыму с Верой (к которой стремлюсь всею страстью своей жадной привязанности), работаю на новой Башне, уже давно осиротелой, с той же беззаветно верной и высокой, нет, — еще лучшей и высочайшей Марусей и с милым и гениальным Кузминым над устроением Ее труда, поистине в небеса выросшего из темной земли во славу Духа Святого и огня Его. И как тогда мы шли к людям с благовестием Кормчих Звезд, так и теперь идем с благовестием Великого Колокола и заветом Пламенников. А об Алисе я молюсь еженощно, ибо и мне она должна пребыть святой и дорогой до последнего дня моего, как Ей. (Начальными словами этого дневника определяется год, к которому относятся две предыдущие записи; год там неуказан: 1908— 6, значит — 1902. О. Д.) Пишу это около 5 ч. утра на 13 июня 1908 г. (Год, месяц, и число не отмечены во главе страницы. Она начинается прямо с текста, являющемся как бы продолжением записи, сделанной за шесть лет до того. — О. Д.) Почему нужно было сегодня начать дневник, не знаю. Многое побуждало и раньше записывать переживаемое, многое важное и чудесное, быть может, (и даже несомненно) значительнейшее нежели сегоднейшее. Но сладко было мне услышать сегодня от Маруси, что во время своей молитвы она увидела и прочла слово SONO, которое, конечно, не поняла. На меня же весть эта произвела впечатление сильной радости, потому что по-итальянски говорит Она и говорит о Себе, как тогда на могиле, когда Анна Рудольфовна сообщила мне услышанные ею и также непонятые слова: «Sia beato come io» {Будь счастлив, как я.} — ясные мне одному как слова ее первой телеграммы из Флоренции по возвращении из Рима, где...