Поиск по творчеству и критике
Cлово "STUDY"
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: его основных положений Из дельфийско-орфических корней, с неуклонной последовательностью и существенной верностью первоначальным религиозным представлениям, развивается в течение веков то умозрение о метафизической природе и взаимоотношении Аполлона и Диониса, которое в форме, близкой к философеме, нашла более или менее определившимся в мистических кругах философская школа неоплатоников. Согласно этой концепции, Аполлон есть начало единства, сущность его -монада, тогда как Дионис знаменует собою начало множественности, - что миф, исходящий (с точки зрения символической экзегезы) из понятия о божестве как о живом всеединстве, изображает как страсти бога страдающего, растерзанного. Бог строя, соподчинения и согласия, Аполлон есть сила связующая и воссоединяющая; бог восхождения, он возводит от разделенных форм к объемлющей их верховной форме, от текучего становления к недвижно пребывающему бытию. Бог разрыва, Дионис, - точнее, Единое в лице Диониса, - нисходя, приносит в жертву свою божественную полноту и цельность, наполняя собою все [167] формы, чтобы проникнуть их восторгом избыточествующей жизни, переполнения, наконец - исступления; но последнее не может быть долговременным, и от достигнутого этим «выходом из себя», как временным самоупразднением личности, бесформенного единства, вновь обращает Дионис живые силы к мнимому переживанию раздельного бытия как бы в новых или обновленных личинах, - пока волна дионисийского прибоя не смывает последних граней индивидуальности, погружая ее тайнодействием смерти в беспредельный океан вселенского целого. Но если естественным символом единства является монада, то символ разделения в единстве, как источника всякой множественности, был издавна подсказан учением...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: E. Л.: Блок и Вячеслав Иванов БЛОК И ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ «Есть люди, -- писал Александр Блок, — с которыми нужно и можно говорить только о простом», но есть и другие, «с которыми все непрестанно чуется сродство на какой бы то ни было почве». С ними «надо говорить о сложном и «глубинном». Тут-то выяснятся истины мира — через общение глубин» (VII, 24). Таким человеком был для Блока и Вячеслав Иванов, один нз виднейших представителей русского символизма. Среди символистов В. Иванов занял особое положение. Его принято причислять к поколению «младших символистов». Но для Блока, А. Белсто, а также их ближайших друзей и сверстников В. Иванов сразу же стал «учителем», «метром», человеком, который не столько задавал вопросы, сколько отвечал на них. В сложное, переходное время 1905—10 гг. В. Иванову суждено было стать, по словам Блока, защитником прав современного поэта быть символистом (1905, V, 9). Восторженно встретил В. Иванова А. Белый, назвавший его появление среди русских модернистов «пришествием» и вспоминавший позднее: «Мудрейшие прогнозы в грядущую эру Иванова некогда нам казались зажегшимся солнцем» 1 ....
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: и весьма ограниченное количество серьезных критических и научных статей, то за последующие 27 лет - по меньшей мере 16 монографий 2 и 13 (в 15 томах) сборников 3 . В этих изданиях и в отдельных публикациях, в том числе в комментированных изданиях стихотворений, книг и статей Иванова, в отдельно изданных сборниках его переписки 4 , в книжных и журнальных публикациях, число которых стремительно растет, содержится масса интересного и важного для понимания личности этого поэта и мыслителя, на протяжении длительного времени стоявшего если не формально, то по сути в центре русской литературы, а в 1930-1940-е годы - и европейской интеллектуальной жизни. Вместе с тем очевидно, что перед исследователями остается еще множество проблем, которые предстоит решить. Напомним только, что до сих пор не существует сколько-нибудь удовлетворительного издания сочинений Иванова: широко известное и наиболее авторитетное брюссельское остановилось на четвертом томе и продолжено, как мы понимаем, уже не будет, а за его пределами остались цельные выпущенные при жизни автора большие работы «Эллинская религия страдающего бога» и «Дионис и прадионисийство», многочисленные статьи, не говоря уж о переводах, переписке и других обширных пластах текстов. Существующая библиография 5 уже на 15 лет отстала от современного положения дел, и отрыв этот, несомненно, будет нарастать, поскольку вряд ли в ближайшее время труд П. Дэвидсон будет продолжен. Но особенно существенным представляется нам, что в биографии Иванова, особенно ранней, остается множество если не белых пятен, то чрезвьиайно неясных мест. Годы формирования творческой личности остаются для исследователей если не совершенно темной, то все-таки чрезвьиайно скудно освещенной территорией. Мы знаем о них преимущественно то, что сам Иванов хотел донести до своих биографов, а это далеко не всегда подтверждается документами. И в тех случаях, когда проверку можно осуществить, зачастую обнаруживается...