Поиск по творчеству и критике
Cлово "REAL"
Входимость: 2. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 15кб.
Часть текста: (adyton). Бог прорицает амфиклейцам и врачует недуги положенных в храме больных во время их сна, - провещателем же (promantis) служит жрец, одержимый богом и изрекающий им внушенное. Волк легенды (коррелят дельфийского волка) играет по отношению к младенцу роль знакомого нам двойника-преследователя, Лика или Ликурга; культ хтонической змеи, пророчествующей из своего гроба, мы встречаем как по ту сторону Парнаса, в Фивах и других местах Беотии, так и в Дельфах, где имя гробового змия - Пифон. Если в Дельфах оракулом Ночи и Змия овладевает Аполлон и его вторжение задерживает и осложняет естественное развитие прадионисийской формы в дионисийскую, то в Амфиклее мы наблюдаем непосредственное сочетание хтонического и экстатического культа с религией Диониса. Вероятно, что Дионис, обретший свой общеэллинский лик и свое общеэллинское имя, был лишь позднее соединен с этим исконным культом, когда же это соединение произошло, прадионисийский змий в Амфиклее отожествлен был с Дионисом. Схороненный в сосуде младенец есть погребенный Дионис, он же и змий: убивая змия, отец убивает ребенка; костер младенца - костер змия. Сокровенное...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: пророчествование, ночные радения и почитание змеи; отсюда с незапамятных времен существовало в нем, конечно, и представление о Пифоне. Но от иерогамического змия родится на оргиях фиад (ликнофориях) младенец. По обретении человекоподобного оргиастического бога служительницы Ночи становятся вакхическими менадами, и Пифон разоблачается им как Дионис. По схолиасту Пиндара 1, Дионис раньше Аполлона пришел в Дельфы как провещатель (promantis) Ночи: через него прорицает богиня Nyx (или Styx, срв. § 1 пр. 2, стр. 35), как после него через Пифона - богиня Фемида. Отсюда первые памятные преданию менады в Дельфах: Melaina и Thyia - «Черная» и «Обуянная». Последняя знаменует уже пришествие Диониса; первая, более древняя, чем Дионис, представляет исконный культ темной богини 2. Сама сила прорицательная принадлежит по-прежнему Ночи; «провещатель» - только голос и глагол ее, язык изрекающий (hermeneus). Здесь Аполлон по праву становится на первое место: все изреченное и изрекаемое в его власти более, чем во власти Диониса, который сам слишком глубоко погружен в ночь. Правда, с развитием чисто-аполлонийской идеи это представление вытесняется другим, ближе отвечающим природе и достоинству бога-сына: ему невместно быть только устами Земли или голосом Ночи, он - слово отчее. Так, Алкеев гимн, пересказанный Гимерием, изображает его посланником Зевсовым к эллинам, провозгласителем непреложных Зевсовых уставов, и, по словам Эсхиловой Пифии (Eum. 19), - Вступил четвертым Локсий во святилище, Пророком Зевса: отчее вещает сын. По новой концепции, Пифией овладевает Аполлон уже как начало самобытно-действенное: она говорит то, что внушает ей он, а не божество темных недр. Борьба с древним Пифоном понимается, с этой точки зрения, как преодоление «хаоса»...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: Если немногие упоминания Гомера о Дионисе оспоримы в рассуждении их подлинной древности, - о менадах можно утверждать, что Гомер их знает, не зная Диониса. Остерегаясь рассматривать Гомерову «менаду» (mainas) как служительницу позднейшего культа, исследователи толковали это слово в общем и неизбежно плоском значении - «безумствующая, исступленная»; однако субстантивация глагольного понятия, и притом только в женском роде, требует принять nomen за означение устойчивого типа, тем более, что уподобление Андромахи, устремившейся вперед с сильно бьющимся сердцем, «менаде» могло быть вполне понятно и художественно-действенно лишь при том условии, если эта последняя была хорошо известна как бытовое и психологическое явление sui generis1. Но менада без Диониса единственно мыслима лишь на почве теории, устанавливающей прадионисийскую эпоху в развитии Дионисовой религии. У Павсания (X, 4, 3), далее, мы находим нижеследующее объяснение городового эпитета kallichoros в Одиссее (XI, 580): «Почему Гомер называет город Панопей хороводным, узнал я в Афинах от так называемых фиад. Фиады же - аттические женщины, которые ходят через год на Парнас и вместе с женщинами из Дельфов правят оргии Дионису. Их обычай - водить хороводы по пути в Дельфы, как в других местах, так и в Панопее. Эпитет, прилагаемый Гомером к имени этого города, по-видимому, знаменует хороводы фиад». В самом...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: героя «пассий» и не был забыт как таковой даже в византийской поэзии. По словам Ксенофонта (Cyneg. I, II), «без вины убиенный, он столь великой чести удостоен был от богов, как никто иной из смертных; пал же не от руки тех, кому приписывают это дело (т. е. Одиссея, Агамемнона, Диомеда), но от руки злодеев». И Ксенофонт, конечно, прав: страсти Паламеда древнее, чем историко-драматическая мотивация гибели героя. Аполлоний Тианский, по Филострату, находит гроб его на месте страстей, где не прерывалось издревле его почитание, - а над гробом его статую, с надписью: «Божественному Паламеду», - и молится ему так: «Древний гнев забудь, о Паламед, и дай родиться мужам многим и мудрым, ты, через кого в людях разумение, чрез кого Музы, чрез кого я сам» 1. Примечательно, что Паламед из подземного царства покровительствует (по Филострату, Her.) и виноградникам. Коварно загублен и камнями завален, подобно побитому камнями Паламеду, Анфей (Parthen. 15). Культовое имя «Анфей» («цветущий») носит Дионис в Патрах, где бог в священной ограде (temenos) некоей героини почитался одновременно в трех ликах - как Mesateus, Antheus, Aroeis2. Анфей, сын Антенора, также, [87] по-видимому, в качестве одного из героев страстного цикла, нечаянно убит Парисом 1. Ахейский Анфий (Antheias) - вариант патрского Диониса Анфея: этой отроческой ипостаси Диониса придан характер страстного Триптолема (как Фаэтонту - страстного Гелия), он падает со змеиной колесницы сеятеля, спящего в доме Анфиева отца, Эвмела 2;...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: корень менад. § 4. Эринии как отражение прадионисийских менад в мифе. [66] 4. Эринии как отражение прадионисийских менад в мифе Что Эринии во многом подобны менадам, - те и другие, например, «ловчие собаки», - не подлежит сомнению; вопрос в том, позднее ли стали воображать и изображать их наподобие менад, или же они (Эринии, не Эвмениды) - стародавняя проекция в мифе культовой реальности менад первоначальных. Мы уверены в последнем: произвола в мифотворчестве нет, и предположенное уподобление должно было бы опираться на какое-либо соотношение между кругом Эриний и кругом Диониса, но и подземный Дионис им вовсе чужд. С другой стороны, если нам удалось напасть на след прадионисийских менад, то мы прямо видим их перед собой в лице Эриний. Ибо что иное эти «дщери Ночи», чье присутствие, чье прикосновение, чьи змеи, чьи факелы наводят безумие, - что иное эти сестры Лиссы, отымающей у человека разум, - как не неистовые служительницы ночной богини, с факелами в руках, увитые змеями, ведущие дикие хороводы? Сравним Эсхиловых Эриний и Еврипидовых вакханок: не так же ли засыпают те и другие, устав от бешеной погони или исступленного кружения, и вдруг, чуткие, вскакивают, чтобы продолжать наяву священный свой бред? Мы понимаем, почему Эринии - «старшие богини» и «старицы»; они - представительницы ветхого завета эллинской религии. Мы понимаем, почему они страшны: они - воспоминание об ужасной религиозной были человеко-убийственных преследований. Мы понимаем, почему наименьшее число их не всегда три, как это приличествует женским божествам, мыслимым [67] множественными, но иногда, на изображениях Орестовой травли, и всего только две - как две перво-менады,...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: об обряде, как факте общеизвестном и постоянном, ценно и тогда, когда мы отказываем в доверии другим сообщениям того же автора, признаваемого, в качестве исторического источника, вообще ненадежным. Обряд по природе своей устойчив и долговечен: рано родится он, мало изменяется в действенном своем составе и поздно умирает. И когда речь идет во многих показаниях из разных эпох об обряде исконном на памяти людей и общенародном, самый характер которого к тому же провозглашает его глубокую древность, то перед нами, очевидно, один из основных фактов изучаемой религии: таковы, например, оргии триетерии. Может ли возбуждать малейшее сомнение изначальность первобытной омофагии или дионисийской символики плюща и тирса? В этих случаях нам остается только различить эпохи во многовековой истории обряда, приносившие с собою изменения не столько в нем самом, сколько в отношении к нему общественной среды, и его к ней. Сложнее подход к изучению спорадически упоминаемых местных обрядов из типа тех, что отмечает в своем описании святынь Эллады Павсаний: известия о них, достоверные для эпохи, современной свидетельству, мы должны критически обрабатывать, как мы обрабатываем миф, стремясь обнажить из-под наносов времени его первичную форму. Мы обозреваем с этой целью...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: духовною ценностью — то, какъ она, эта отдельная личность, по-своему, страдаетъ и радуется, кручинится и гадаетъ о желанномъ, томится и наслаждается, ненавидитъ и любитъ, особенно — какъ она любитъ... Правда, личныя признанiя, исполненныя лиризма, мы встречаемъ и раньше — въ поэзiи элегической; но элегiя не была песней. Правда, великiй Архилохъ паросскiй, не даромъ сочетаемый древностью съ Гомеромъ въ двуликихъ гермахъ, въ ознаменованiе равныхъ правъ на званiе родоначальника эллинской поэзiи, отецъ художественнаго iамба, т. -е. поэтической речи, — какъ изъ устъ божественнаго слепца, впервые въ художественной завершенности и съ целями художественными, прозвучали „гексаметра священные напевы“, — огненный и желчный Архилохъ, въ противоположность безстрастному и безликому аэду, прежде всего — поэтическая личность. Но только у митиленскаго гражданина Алкея и у митиленской гражданки Сафо на острове Лесбосе самоощущенiе личности стало „мелосомъ“ — мелодiей, — и индивидуальная душа затосковала и запела — въ ту эпоху, когда выступалъ на площади хоръ, еще чуждый поре эпическаго творчества, и, многоустымъ напевнымъ словомъ и согласованными стройными движенiями славя боговъ и героевъ, и доблестныхъ гражданъ, и угодившихъ народу градовладыкъ, открывалъ просторъ лирическому самоопределенiю всенародной громады. II. Откуда же родилась новая, личная лирика? Какъ всякая отдельная отрасль эллинскаго художества, выросла и она изъ религiозныхъ корней. Не напрасно слылъ Лесбосъ островомъ священнымъ. Туда, отъ устьевъ фракiйскаго Стримона, приплыла по морю голова растерзаннаго мэнадами Орфея, божественнаго первоапостола Музъ въ эллинстве и песнопевца-чудотворца, вместе съ его лирою, и тамъ, хранимая во святилище Дiонисовомъ, пророчествовала. Съ техъ поръ, по словамъ александрiйскаго...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: «приникновения» к Земле, «восторга и исступления»? Не оба ли верили в Диониса, как в «разрешителя» от уз «индивидуации», согласно шопенгауэровской идеологии и терминологии одного, - «обособления» и «отъединения», по мысли другого? Поистине, оба говорили о той же силе, но сколь различна была обоих воля, сколь несогласны чаяния, сколь взаимно враждебны сознательное противление Платону одного и бессознательный платонизм другого!.. Nikai d'ho protos kai teleutaios dramön... Исследование обнаружило всю несостоятельность - не говорю: философской и психологической, но - исторической концепции философа-филолога. Не подлежит сомнению, что религия Дионисова, как всякая мистическая религия, давала своим верным «метафизическое утешение» именно в открываемом ею потустороннем мире и отнюдь не в автаркии «эстетического феномена». К тому же была она религией демократической по преимуществу и, что особенно важно, первая в эллинстве определила своим направлением водосклон, неудержимо стремивший с тех пор все религиозное творчество к последнему выводу - христианства. В тяжбе пророков прошлое высказалось не за Ницше. * * * Первины моих изучений и размышлений об этом предмете, которым я вольно предавался на склонах Ликабетта и под колоннами Парфенона, изложил я, уже много лет тому назад, в опыте общей характеристики дионисийства. Этот опыт, в виде серии статей, был [12] напечатан в ежемесячнике «Новый Путь» за 1904 г., под заглавием «Эллинская религия страдающего бога» и в сменившем его ежемесячнике «Вопросы Жизни» за 1905 г., под заглавием «Религия Диониса». Отдельное издание погибло перед выходом в свет на складе; кажется, оно...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: у Фебова очага (hestia) очистительною кровью (katharmoi) жертвенной свиньи» (Eum. 282). Живопись на вазах представляет Ореста сидящим у омфал а с мечом в руке, Аполлона - держащим на его головой молодую свинью, неподалеку дремлют Эринии. Последние у Эсхила корят бога-очистителя за то, что по его произволу «пуп Земли сделан стоком ужасного проклятия (agos) преступно пролитой крови» (Eum. 166). Омфал Геи аналогичен римскому mundus. - Ныне мы знаем, что омфалами вообще назывались куполообразные своды (tholoi) гробовых склепов, какие сооружались еще в микенскую эпоху: «пуп» Аполлонова храма был издревле чтимой гробницей некоего хтонического божества. «Гробница же бога», по гениальной догадке Эрвина Роде (Psyche I, S. 130), -«не что иное как пещера, где он живет». Это представление выражает змея, нередко обвивающая омфалы, и, в частности, на его изображениях, дельфийский. Под пророческим жертвенником, находившемся уже в сокровенном святилище (adyton) храма, был пещерный склеп (antron) 2, почитаемый, по Филохору (III в.), за гробницу Диониса3. Но паломники, по-видимому, смешивали...