Поиск по творчеству и критике
Cлово "MEMENTO"
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 107кб.
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 29кб.
Часть текста: торжествующий, создали своим смутным отголоском в мириаде душевных лабиринтов событие мгновенного соприкосновения и согласия бесчисленных душ в едином «Аминь». Существо этого вселенского события, конечно, остается неясным. Что это было? Восторг мировых зрителей при последнем вздохе хорошо завершившего свою роль протагониста трагедии? «Lusi, plaudite»... Или, как удар торжественного колокола, на миг прозвучало на нечеловеческом языке единственное, быть может, из всех слов сыгранной роли, от которого не отказывается и по своем последнем раскрепощении бессмертная личность героя, слово «добро»? Ибо только расслышанное из-за пределов условного, это слово не кажется нам «изреченною ложью»... «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, — только один Бог». В том ли, следовательно, смысл этого вселенского события, что понятие абсолютной ценности было внезапно — и, конечно, только на миг — утверждено мгновенным плебисцитом человечества, когда само собой со всех уст сорвалось некое «Да» и «Аминь» вдруг прорезавшему туманные пелены ограниченного уединенного сознания лучу иного сознания, коему в будущем дано разоблачиться как сознание Церкви вселенской? Или так говорят в нас только «поселенные в сердце нашем слепые надежды», — путеводный обман Прометея?... Как бы то ни было, самый восторг зрителей пятого акта был восторг подлинный, т. е. «катартический», а в трагическом «очищении» не звучит ли уже, несмотря на все сомнения нашего скепсиса, то же бессознательное «Да», то же волевое утверждение ценности безусловной? И, во всяком случае, таков был...
Входимость: 1. Размер: 107кб.
Часть текста: Константина Герасимова, русского тбилисца, сонетиста и поэта. Серебряный век после надсоновского безвременья вновь открыл Сонет. Жесткая форма его могла возвращать к поэзии Данте и Петрарки и в то же время быть стимулом для поисков пового в слове; потенциальная диалектика сонета отвечала устремлению эпохи к антиномичности. На серебряный век приходится едва ли пе половина всех сонетов, сочиненных за первые три века русской поэзии пового времени 1 (после первого сонета на русском языке Тредиаковского, 1732 г.) По одному из подсчетов, Волошину принадлежало 74 сонета, Брюсову - 108, Вячеславу Иванову - свыше 250, Бальмонту - свыше 543. 2 Изобилию соответствовало и разнообразие сонетных стиховых форм - их 60 (па 97 просчитанных) у Брюсова, 39 (на 43 просчитанных) у Анненского, 20 (па 40) у Волошина, 74 (па 84) у Эллиса, 53 (па 118) у Вяч. Иванова, 41 (па 91) у Верховского. 3 Поколению, пришедшему на смену символистам, русский Сонет виделся уже совершенцо иначе, чем поколению, чьи вкусы формировались в предмодерпистскую пору, когда энциклопедия констатировала: "Форма сонета не вполне свойственна нашей версификации и поэзии; внешняя форма воспроизводится довольно точно, но дух отлетает". 4 Последующая новейшая история русского сонета была шутливо...
Входимость: 1. Размер: 61кб.
Часть текста: и думают, что это одно из моих девяти противоречий. («В чем мудрость Муз?» спросили меня. Я сказал: «В том, что их девять: поэзия — девять противоречий»). Между тем, это — мое настоящее и верное. Стихотворение Городецкого из Эль Руми было предостережением и напоминанием. — Вчера С. Котляревский и Струве у нас пророчили грядущее варварство и noctem longam; одна мистика, говорили они, будет хранительницей культурного предания в распаде России. Утром вчера— на кладбище Новодевичего монастыря, на похоронах матери Сомова. Видел могилу Иванова (художника Александра Иванова — О. Д.). Сомова я люблю в его печали. — Сегодня корректура и окончание статьи «о неприятии мира» для книжки Г. Чулкова. Диотима (Лидия Димитриевна Зиновьева-Аннибал — жена В. И. — О. Д.), ласковая, объявила сегодня, что не хочет больше со мною спорить — пусть буду таков, каким должен 6ыть, vel ut sum-Антиноя (М. Кузмина—О. Д.) я бы любил, если б чувствовал его живым. Но разве он не мертв? и не хоронит своих мертвецов, — свои «миги»? Ужели кончилась lune de miel эротико-эстетического «приятия» и его, и других Гафизитов? По Гафизу, — это — «творчество». Espérons. Беглые заметки, беглые обращения ad interiora. Заражение примером Харикла и Renouveau? (Кузмин и Нувель — О. Д.) Быть может. Лето не обещает быть богатым. Если б вел дневник зимой, имел бы огромное приобретение. Три дня под впечатлением (конечно тяжелым) письма из Харькова. Здесь, кажется, ничего уж не поделаешь. Fatum. Отнять у них Сашу (дочь В. И. от брака с первою женою, Дарьей Михайловной Дмитревской — О. Д.) можно только насилием, и оно уже морально невозможно по отношению к этим épaves. A девочка явно впадает в конечное идиотство. А. Т. (Анна Тимофеевна Дмитревская, мать Дарьи Михайловны — О. Д.) фатальное существо. Свидание почти сделано невозможным....
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: тоталитаризм» Иванова приводит к включению в его всеобъемлющий «интеллектуальный роман» третьего компонента: кроме поэзии и прозы-комментария этот «роман» содержит также биографию их автора. (Он даже собственное имя делает частью этого «романа».) Способность Иванова перманентно пребывать в «смысловом пространстве» просто поразительна. Так, он фиксирует в своем дневнике простейший бытовой факт: «Привезли часы и рояль», — и тут же «интерпретирует» его: «„Memento mori" и „Сократ, занимайся музыкой"» (II, 745). Весь его дневник пестрит оговорками типа: «это известие показалось мне знаменательным», «необходимость исполнить ознаменованное», «мистический смысл» события и т. д. О «жизнестроительстве» символистов сказано достаточно много. Однако весьма нетривиален вопрос, насколько такая «семиотизированная» биография становится необходимой частью поэтических созданий ее протагониста. И оказывается, что для «Стихов о Прекрасной Даме» Блока не только не обязательно, но просто «вредно» знать детали взаимоотношений их...