Неведомому Богу

И пал на помосте святыни, и сон я внезапный вкусил...
И недра отзвучной пустыни прилив мириад огласил:
И гулы растущие хоров, как звон, отдавали столпы;
Из зарева мрачных притворов со стоном врывались толпы.

Звучали цевницы и лиры, и систр, и тимпан, и кимвал;
Сияли, колеблясь, кумиры над бурею кликов и хвал;
И с узным бряцанием пленных сливался вещателей зык,
И дико речей исступленных был разен с языком язык.

И смолкли, как в яром прибое пучина стихает на миг:
И слышны в мятежном покое рев жертв с громыханьем вериг...
Да факелов дышут пожары, да угли сверкают очей,
Волхвов темноликих тиары, жен злато, булат палачей...

Медь взвыла, взыграли кимвалы, стоустый проносится клич —
И в вихре радения галлы взвивают язвительный бич...
Мертвеют, недвижны, факиры... Шатается, грянулся вол —
И пьет из-под черной секиры живую струю тавробол...

На скользкие рухнули плиты рабы, издыхая в крови...
Умильные дщери Милитты скликают на милость любви...
«Эван» вопиет и «Эвоэ», в личине скача, Эгипан;
«Эван» в упоительном вое бьют систр и безумный тимпан...

И громче в неистовом вое бьет систр и бряцает кимвал...
Как облако, душный и хмарный от крови сгущается смрад...
Вот матери в пламень алтарный ввергают возлюбленных чад —

И, словно плитою могильной, простерлись, подавлены, ниц...
Взвивается пламень бессильный над смутою меркнущих лиц...
Одна ты в зарях неопальных — младенцы у персей легли —
Из персей, из древле-страдальных, льешь сок изобильной Земли,

Родимая, заповедная купина в алканьях огня!
Таинница Духа земная! — и ты осенила меня!
Стремила ты к небу родному объятья и гаснущий взор:
К далекому небу ночному объятья тоски я простёр —

Тоски мироносные крила — и видел, тобою прозрев:
Тень горняя долу парила, объятья Земле простерев...
О, сладко-текучие муки! Мне в ноги вонзайтесь, лучи!
Пронзайте отверстые руки! Терзайте, святые мечи!

Ты грудь из таинственной груди, рази, огневая струя!..
О, люди! о, братья! о, люди!.. О, в ребра удар копия!..
Продлитесь, блаженные боли! Алейте, живые ручьи!..
Один ли я в черной юдоли?.. — «Я здесь»... Элои! Элои!

О, Смерть! вот глубинные зевы, вот кладязи плена твои!
Там дикие, чуждые ревы... Один я! Один!.. Элой...
— «Я здесь»... То победные песни?.. Так Смерть победила, — не Ты?..
— ««Воскресни! Адонис, воскресни!..»» И пала завеса мечты.

Я бога искал, одинокий, — и бога не видел я там.

Да звезды заочно служили, над кровлей отверстой горя.