БОГ В ЛУПАНАРИИ
Я видел: мрамор Праксителя
Дыханьем Вакховым ожил,
Налилась сеть бескровных жил.
И взор бесцветный обезумел
Очей божественно-пустых;
И бога демон надоумил
—
И, по тропам бродяг и пьяниц,
Вступить единым из гостей
В притон, где слышны лик и танец
И стук бросаемых костей, —
И, лик узнав, что в ликах скрыт,
Внезапным холодом обидеть
Нагих блудниц воскресший стыд, —
И, флейту вдруг к устам приблизив,
—
За непонятным узывать.
Примечания
«БОГ В ЛУПАНАРИИ. Впервые появилось в «Золотом Руне», 1909, 2-3. под заглавием «DEUS IN LUPANARI» Александру Блоку.» Разночтения:
| Золотое Руно | CA | |
| 4 сверху | Напухла сеть | Налилась сеть |
| 5 | И взор | |
| 13 | смрадной — ясновидеть. | смрадной ясновидеть. |
Не знал В. И., когда писал эти стихи, что тот, кому они посвящены, прочтет их в страшные дни своей жизни. В феврале 1909 г. родился и через восемь дней умер сын Блока. Ребенку отец радовался как обновлению своей жизни. «Лучи метнулись золотые», писал он в марте (1909) вспоминая счастливую пору ожиданья. На душе мрак, злоба, тоска. В стихах «На смерть младенца», написанных в феврале сразу после погребенья, звучит отравляющая обида:
«И к долу горнее принизив,
За непонятным узывать.»
— И не узнавал себя в них. Об этом позднее он говорил с В. И. Горнее закрылось черной тучей:
И стало беспощадно ясно:
Жизнь прошумела и ушла.
(март 1909)
Когда В. И. узнал о смерти ребенка, он сразу откликнулся, и Блок отвечает ему 7 марта (09): «Милый и дорогой Вячеслав Иванович. Спасибо Вам за Ваше письмо от нас обоих от всей души. Уже неделя Люба (Любовь Дмитриевна ур. Менделеева, жена Блока. — О. Д.) воротилась домой (из лечебницы после тяжелых родов. — О. Д.) и поправляется, теперь выходит из дому. Мы надеемся уехать к весне в Италию. Нам обоим это ужасно важно.» В том-же письме В. И. предлагал Блоку вместе выступить на «Гоголевском вечере», и Блок отвечает: «Приглашение Лиги Образования я принимаю с большой радостью (...). Если будете мне писать, сообщите еще не хотите ли, чтобы я приехал к Вам сговориться: боюсь совпасть с Вами чуть не текстуально, а это уж будет нехорошо». Какое невероятное признание. Боязнь, не увидившись, не сговорившись, совпасть почти — о какой последней душевной-духовной близости свидетельствует такое опасение! Но пронзительная близость вовсе не была неизменной: через три года после того письма к В. И. Блок посылает ему стихи, написанные 18 апреля 1912 г.; их начинает он с воспоминания о годе 1905-м и рассказывает историю своих восторгов и срывов по отношению к «Вячеславу Иванову»:
В ту ночь нам судьбы диктовала
Восстанья страшная душа.
Из стран чужих, из стран далеких
В кругу безумных, темнооких
Ты золотою встал главой.
И я, дичившийся доселе
Очей пронзительных твоих,
В те дни один и тот же стих.
Но миновала ныне вьюга.
Легли на сердце мне.
В письмах и дневниковых записях годов 1911 и 1912 Блок много раз повторял, что В. И. ему «далек», а свои воззрения и душевные состояния называл даже «анти-Вяч. — Ивановством». Такое отчуждение и раздражение вызывалось главным образом тем, что в вячеславивановском дионисийском требованьи всенародного искусства и «правого безумия» отсутствовал революционный и социальный «пафос». (Действительно, коренной духовный переворот, о котором говорил В. И. ничего не имел общего с революционными действиями и теориями передовой русской интеллигенции; он опасался, что на его родине социальные метели могут обратиться «неправым безумием»; «Дионис в России опасен: ему легко явиться у нас гибельною силою, неистовством только разрушительным.» («По Зв.», 360).). Впрочем, в недовольстве Блока роль играли и мотивы личного характера: обида за резкую критику. Все же, обижаясь, отстраняясь, Блок не переставал «Вячеслава» любить. На этом он настаивал всегда. И еще в одном он оставался неизменен — в признании В. И. «поэтом и писателем замечательным». Высокую оценку творчества В. И. Блок дает как до личного с ним знакомства, так и в «воспоминательных» стихах 1912 г.; там, сказав— «И друга в тебе не вижу», он сразу обращается к поэту:
И много чар, и много песен,
И дивных ликов красоты...
Твой мир поистине чудесен!
— ты.
Встреча В. И. с Блоком в мире поэзии предварила встречу в «круговороте дней». Они познакомились в начале 1905 г., а уже раньше в 1904 В. И. сочувственно рецензировал «Стихи о прекрасной Даме» на страницах «Весов», и в том же 1904 г. Блок сочувственно рецензировал «Прозрачность» на страницах «Нового Пути». Блоковская «Незнакомка», едва написанная, была автором прочитана на «башне» и привела В. И. в восторг сразу и навсегда. То было в конце апреля 1906 г., а 28 января 1907 г. В. И. пишет Брюсову: «Литературное событие дня «Снежная Маска» А. Блока, которая уже набирается в «Орах». Это два цикла стихов («Снега» и «Маски») — вместе 30 стихотворений. Я придаю им величайшее значение. Блок раскрывается здесь впервые и притом по новому, как ключ истинно дионисийских и демонических, глубоко оккультных переживаний. Звук, ритмика, ассонансы пленительные. (...) Дивная тоска и дивная певучая сила.» За долгие годы общения с Блоком стихи его, столь любимые, три раза больно, точно молотом ударили В. И. по сердцу. Об одном из таких ударов вспоминает С. Городецкий; он описывает В. И. при первом чтении Блоком «Возмездия»: «Наш учитель глядел грозой и метал громы. Он видел разложение, распад, как результат богоотступничества» («Печать и Революция», 1922, 1). Однажды в 1947 г. я спросила В. И. о том столкновении со времени которого прошло 36 лет — «Да, сказал В. И., я слышал потом, что критика моя плохо подействовала на Блока; будто он даже надолго забросил «Возмездие». Надеюсь, что это неверно». Он помолчал: «А, если было так, — виновен... но не мог и не могу иначе». Он еще помолчал; вдруг вспылил, даже покраснел: — «Богохульное ’Возмездие’; а вот еще и ‘Благовещенье! Совершенно недопустимое кощунство, надругательство — и над Кем?!...»
И все-же: боль от ударов этих прошла, и ничего не изменилось в отношении В. И. к Блоку. В 1912 г., отвечая ему стихами на стихи В. И. называет Блока «лирником-чародеем» и прямо утверждает свое с ним духовное родство:
— не Друг, о мой любимый!
На веки вечные в родимой
Народной мысли и судьбе.
Затем, что оба Соловьевым
Затем, что обрученьем новым
С Единою обручены.
(«Нежная Тайна»)
— духовно единородным братом тех же «обетных» клятв был для В. И. — «Александр Блок, Поэт». Но в быту между В. И. и А. Блоком особой близости не образовалось. Блок посещал «среды», читал на «башне» свои новые стихи; поэты постоянно встречались на разных заседаниях, в редакциях журналов, выступали вместе с докладами, но никогда и нигде вместе не прожили ни одного дня. Они не только не перешли на «ты», но не переставали величать Друг друга по имени-отчеству. «Вячеславом» Блок называл В. И. лишь в беседах с друзьями да в письмах к матери. И не было со стороны В. И. особых внешних оказательств его любви к Блоку — кроме одного: каждый раз как В. И. возвращался в Петербург, он прежде всего заходил в цветочный магазин и посылал Блоку букет роз. Розы — в знак духовного общения. И посылал их В. И. и до, и после своих бурных возражений сперва на «Благовещенье», потом на «Возмездие». В 1913 г. В. И. впервые получил драму Блока — «Роза и Крест» Он читал ее с «испугом восторга» и полюбил как «Незнакомку» на всю жизнь. Но вот наступает февраль 1918 г. — «Двенадцать». — «В белом венчике из роз / Впереди Иисус Христос.» Впереди чего? Вождь кого?! Какой ужас!... То был от стихов Блока болезненный удар по сердцу, сильнейший. Этого В. И. не выдержал. Отношения с Блоком прервал. Но ненадолго: он никогда не забывал «какого духа» Блок. Связь между поэтами восстановилась уже в том же 1918 г.: — сперва на почве литературного сотрудничества в новом издательстве и новом журнале. Но в мае 1920 г. произошла и личная, важная, зиждительная встреча. (см. Том I, стр. 161-165). Они не подозревали, что их поцелуй при расставаньи был прощаньем навсегда.