Анахронизм

АНАХРОНИЗМ

Примечания

«АНАХРОНИЗМ». Стихотворение посвящено М. Кузмину. Михаил Алексеевич Кузмин (1973-1936) не только посещал «башню», но в течение долгого времени был ее насельником. За его изящество и любезную вкрадчивость католического аббата XVIII в., за его увлечение старинной, западной церковною музыкой, которую он (пианист и композитор) любил наигрывать и для себя, и для друзей, — его прозвали l’abbé de la tour. Пудра, духи, румяна, белила, правильные черты лица, большие, черные, заманивающие глаза и женственная лукавая ласковость подсказывали ещеи другое наименование: —Антиной. В. И. не только ценил Кузмина как «тонкого и мудрого мастера,» не ложно сказавшего о себе: ’но знаю вес и знаю меру я’, — независимого и бескорыстного художника, но вопреки его несозвучным одновременным увлечениям как серафическим Франциском Ассизским, так и стреломечущим в религию остроумцем Анатолем Франсом, вопреки его пристрастию к перемеживающимся посещениям то старообрядческих скитов, то сомнительных притонов, вопреки всем противоречиям и причудам Михаила Алексеевича, В. И. признавал в авторе «Нежного Иосифа» — «гармоническую согласованность многострунной души, радостно приемлющей жизнь и все ее ‘милые, хрупкие вещи’ в доверчивой покорности Богу.» («О прозе М. Кузмина». Аполлон, 1910, 7). Личные отношения между поэтами, несмотря на большие принципиальные разногласия, были основаны на, порою восторженном, признании значительности друг друга; но вопреки такому взаимопочитанию и существенному согласию не только в рассмотрении, доже и в переживании религиозных состояний, между друзьями никогда не было преодолено некоторое душевное отстояние: хоть М. Кузмин и жил годами в квартире В. И., приятели не перешли на «ты». В быту было все просто и спокойно (редкость для Кузмина). Столкновения начались на почве редакционных вопросов. В. И. писал:

Мой брат в дельфийском Аполлоне,
— на Мойке — чуть не враг!

«Аполлон»). Однако, даже через два года после первых столкновений Кузмин восторженно приветствовал появление первого тома «Cor Ardens». Статья его появилась в «Тетради» первой «Трудов и Дней» 1912 г., и напечатана она вместе со статьями В. И. и Андрея Белого о Символизме. Вот ее начало: «‘Со страхом и трепетом’ мне слышится, когда я хочу говорить о лучшей, самой значительной, и может быть, вместе с тем самой интимной книге одного из главных наших учителей и руководителей в поэзии.» И далее — неожиданное для глашатая «прекрасной ясности» суждение о «поэтическом» языке В. И.: «... ленивому читателю симулировать непонятливость очень удобно, мы же утверждаем, что ‘слова’ Вяч. Иванова всегда понятны и в пьесах чисто лирических, как весь отдел ‘Повечерия’, которое — словно подвеска из слез-жемчугов на иконе — достигают высшей простоты (но не пустоты) и прозрачности.» («ТД», 1912, 1, стр. 49-51). К весне 1912 г. отношения между В. И. и Кузминым обострились (не по причине «дельфийских» или редакционных разногласий) и оборвались. (См. Том. 1, стр. 138-139).

В своей знаменитой статье — «О прекрасной ясности» (Аполлон 1910, январь). М. Кузмин провозглашает против символистов «кларизм»: «... будьте экономны в средствах и скупы в словах точны и подлинны, — и вы найдете секрет дивной вещи — прекрасной ясности, ‘кларизмом’.» В дневник свой 1909 г. В. И. 7 августа внес запись: «Я выдумал для Renouveau проэкт союза, который окрестил «кларистами» (по образцу «пуристов») от clarté.» «Проэкт» такого «союза» появился в кругу друзей за пять месяцев до опубликования статьи М. Кузмина. Итак: термин кларизм