Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. Богомолов Н. А.: Вячеслав Иванов в 1903-1907 годах - документальные хроники. Глава V. Загорье

Входимость: 1. Размер: 214кб.

Часть текста: М. Замятниной: «Ничего не известно, и какой-то вихрь, все висит в воздухе, кроме нашей любви с В<ячеславом> и нашего тройственного союза, но весь союз в воздухе, а вокруг рушатся судьбы» (Карт. 23. Ед. хр. 19. Л. 20) 474 . Злоязычный временами Кузмин определил ее состояние гораздо проще: «Диотима трепещет, как бы не остаться ни с чем» 475 . Характерно, что и сама Зиновьева-Аннибал могла описывать происходящее с ними в различных тональностях. Так, в недатированном письме к Замятниной господствует тональность трагически-возвышенная: «Дорогая Марусенька, сама знаю, что это ужасно, мое молчание. Непростительно. Но как мне писать, когда с одной стороны напряжено до того, что нельзя себе и вообразить вечным спехом, а с другой стороны жизнь наша так мучительно непрочна, и что создалось вчера - крушится сегодня, и снова восстает, и живем надеждами и отчаянием. Я отдалась течению и сама уже не умею анализировать ни себя, ни свои переживания. Тяжело очень. Но все лучше тихих пристаней застойных и событиям нашим (вернее внешнего мира, потому что у нас троих резко разделились миры на внешний и свой) принадлежит» (Карт. 23. Ед. хр. 19. Л. 34 и об), а в письме к ней же, датированном 8 сентября, - дешевый...

2. Богомолов Н. А.: Вячеслав Иванов в 1903-1907 годах - документальные хроники. Глава II. Парижские лекции

Входимость: 1. Размер: 87кб.

Часть текста: письме к С. А. Венгерову Вячеслав Иванов рассказывал: «В 1903 г. я читал курс лекций о Дионисе в парижской Высшей школе общественных наук, устроенной М. М. Ковалевским для русских. Инициатором этого приглашения был покойный И. И. Щукин; с покойным М. М. Ковалевским связала меня с тех пор глубокая приязнь. Там я познакомился с пришедшим на мою лекцию Валерием Брюсовым, уже рецензировавшим мою книгу стихов. Мережковский писал мне, прося дать лекции о Дионисе в "Новый Путь"» (II, 21). До сих пор это известие было самым полным изложением обстоятельств, предшествовавших настоящей литературной известности Иванова, начавшейся с 1904 года, когда начали печататься в журнале «Новый путь» его лекции, вышла книга «Прозрачность», к тому же он сделался постоянным сотрудником журнала «Весы». Однако, как кажется, сейчас обнаруживаются обстоятельства, позволяющие взглянуть на этот период несколько более объективным взглядом. В апреле 1902 года, не выдержав разлуки с семьей и не совершив давно планировавшегося и желанного путешествия по Пелопоннесу и греческим островам, Иванов возвращается в Женеву, где тогда находились и его жена, Л. Д. Зиновьева-Аннибал, и...

3. Зиновьева-Аннибал Л. Д. - Иванову В. И., 14/28 Июля 1894 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: так сильно к Вам и я хотела говорить и слушать без конца. Меня всегда мучительно сильно волнуют разговоры о вере. Я говорила Вам, что не могу "верить", но я знаю, что я так многого не знаю и никогда не узнаю и не постигну, хотя бы была ученее всех ученых мира. Вы пошли дальше. Вы обратили это отрицательное отношение к матерьялизму почти в положительную веру в нечто сверхчувственное. Но эта вера Ваша скорее поэтическая, неопределенная мечта, и пусть она остается таковою. Представьте себе, что 5 минут тому назад я не думала писать этого письма и бросилась к своему перу под влиянием разговора одного фонатического <так!> русск<ого> священника. Мне стало так больно, так мрачно на душе от его беспощадного осуждения всего, что не подходит под определенный ярлык церкви, что я хотела оформить хоть несколько свои мысли. Я вспомнила о Вас, и мне вдруг стало страшно (простите мою дерзость), чтобы Вы когда-нибудь не перешли ту грань, которая тотчас же убивает всякую поэзию, красоту и величие веры, грань, за которою нет уже манящей и обещающей что-то необычайно чистое и прекрасное фантазии, нет скромного -- "не знаю, но надеюсь, трепетно и как-то мучительно радостно надеюсь", -- ту грань, за которою царит узкая доктрина, грубая матерьяльная концепция Божества и отвратительное учение и <так!> награждении добродетели и наказании порока. Моя душа просит...

4. Богомолов Н. А.: Вступительная статья к переписке Иванова В. И. с Зиновьевой-Аннибал Л. Д

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: письме" к С. А. Венгерову о своей второй жене: "Друг через друга нашли мы -- каждый себя и более, чем только себя: я бы сказал, мы обрели Бога. Встреча с нею была подобна могучей весенней дионисийской грозе, после которой все во мне обновилось, расцвело и зазеленело. И не только во мне впервые раскрылся и осознал себя, вольно и уверенно, поэт, но и в ней: всю нашу совместную жизнь, полную глубоких внутренних событий, можно без преувеличений назвать для обоих порою почти непрерывного вдохновения и напряженного духовного горения" 1 . Аналогичных признаний в различных текстах Иванова можно отыскать сколько угодно. Действительно, этот брак оказал серьезнейшее влияние на всю его жизнь, и тем важнее как можно более тщательно собрать все свидетельства о нем, доступные в настоящее время. В первую очередь заслуживает издания и внимательного изучения переписка возлюбленных, а затем супругов, начавшаяся летом 1894 года и продолжавшаяся до конца 1906 года. Судьба ее сама по себе интересна. К моменту начала переписки Вячеславу Иванову было 28 лет. В Италию его привела научная деятельность: окончив девять семестров Берлинского университета (куда его направил московский наставник, выдающийся историк П. Г. Виноградов), он взялся писать диссертацию, и казалось, что цель совсем близка. На рубеже 1892 и 1893 годов он написал своему научному руководителю, как бы мы сказали теперь, профессору Отто Гиршфельду: "... та часть моего исследования о societates vectigalium, которую я по Вашему совету собираюсь представить Вам в качестве диссертации, нуждается лишь в окончательном редактировании для подготовки к печати" 2 . К тому времени Иванов около года провел в Париже, где сделал первоначальный перевод текста диссертации на латынь, потом проехал по Франции в Италию, где...

5. Байрон и идея анархии

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: «благодатном» острове («gentle island», «green island», «genial soil») «младенческого мира» («infant worid»), где «закона нет» («the happy shores without a law») и «никто не предъявляет владельческих прав на поля, леса и реки», — где «царствует золотой век, не знающий золота»; — о постигшей вину мести гражданственного мира и его законов, обеспечивающих имя и отрицающих душу свободы, — о пощаде, исторгнутой у судьбы подвигом верного сердца, и о любви, все искупившей и завоевавшей любящим право гражданства на «островах любви» («loving isles»). 1 Задумываясь над причинами, остановившими внимание поэта на этой теме в пору его короткого роздыха в Генуе, в эту пору относительного покоя и ясности душевной, после разочарований и горечи недавнего карбонарства и на рубеже последнего, рокового поворота жизни, каким было принятое вскоре затем решение плыть в Грецию, — мы прежде всего различаем по внутренним признакам, что поэма задумана была не в творческой буре, как большая часть Байроновых творений, а в творческом затишье. Она возникла как «parergon», как привычное наполнение поэтического досуга, как приятное занятие неутомимой фантазии, не могущей не видеть со всею отчетливостью галлюцинации, — без того накопления гениальной энергии, из которого родятся внутренние необходимые для их творцов и как-бы...