Лога и жнивья

Я полюбил оазис ваш дубовый,
В кольце логов, средь пашни черноземной,
С усадьбою в тиши его укромной,
Где ввечеру пустынно кличут совы.

И мнилось мне: когда, как щит багровый,
Над пожнивом рудым, луны огромной
Повиснет медь — богов дубравой темной
Он кругозор переграждал лиловый.

Я полюбил скирды, овин и гумна,
Когда зари в мерцаньи усыпленном
Дубы черней и розовей солома;
И семьи жниц скользят в тени бесшумно,
Мелькнул табун, а за двором зеленым
Белеются во мгле колонки дома.

Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина...
Как будто над землей незримая жена,
Весы хрустальные склоняя с поднебесья
Лелеет хрупкое мгновенье равновесья;
Но каждый желтый лист, слетающий с древес,

Готов перекачнуть к могиле хладной света
Дары прощальные исполненного лета.

Янтарно теплился в парчах осенних день.
Еще над пожнивом скользила наша тень,
Когда из смуглых рощ отзвучием металла
Секира звонкая уныло прозвучала —
И смолкла... Нас покрыл сквозной зеленый кров
Червонным проливнем закапанных дубов,
И обняло шатром ветвей перекрученных
Наитье пращуров, секире обреченных:
Затем, что убивать отцов обречены
Потомки мощные... Но боль глухой вины
И сердца робкий стыд — с доверием взаимным
Мешали нам возлечь к столам гостеприимным.
А деды вещие кивали нам челом,
Шепча — кудесники — свой солнечный псалом,
И медом из рогов Валгаллы угощали
И, рок живых живым прощая, обещали
На тризне пламенной в наследье новых чад
Одиновой души нерасточенный клад.