ПЕРВЫЙ ПУРПУР
Гроздье, зрея, зеленеет;
А у корня лист лозы
Сквозь багряный жар синеет
Хмелем крови и грозы.
Брызнул первый пурпур дикий,
Словно в зелени живой
Бог кивнул мне, смуглоликий,
Змеекудрой головой.
Ночью света ослепил
И с души-рабыни скинул
Все, чем мир ее купил.
И, в обличьи безусловном
Слил с отторгнутым и кровным
Сердце смертное мое.
Примечание
«ПЕРВЫЙ ПУРПУР». — Усмотрев в «Книге Иова» допущение «таинственного возврата», Вяч. Иванову естественно было сопоставить его с понятием возрождения у эллинов; афинские анфистерии были торжественными всенародными праздниками, когда страстно призывали умерших и почтительно за ними ухаживали. Сперва удивляющий переход к Дионису, которому посвящено и последнее стихотворение первой части, т. е. собственно «Нежной Тайны» — («Конь Арион») — диалектически сам собою напрашивается. Об отношении анфистерий к христианскому воскресению и к проблеме соборности В. И. впоследствии писал неоднократно.