ИОВ
Божественная доброта
Нам светит в доле и недоле,
И тень вселенского креста
На золотом простерта поле.
Голгофским сумраком, — сквозь слезы
Взгляни: животворящий ствол
Какие обымают розы!
Кто, мирных пристаней беглец,
Тот знал, отчаянный пловец,
Как душу делят Бог и дьявол:
Кому ты сам пойдешь, кому
Судьбы достанутся обломки;
И горший мрак — души потемки.
Но лишь кто долгий жизни срок
Глубоко жил и вечно ново,
Поймет — не безутешный рок,
Как дар, что Бог назад берет,
Упрямым сердцем не утрачен;
Как новой из благих щедрот
Возврат таинственный означен.
«ИОВ». — В стихах, посвященных «Книге Иова», В. И. не останавливается на ее основном вопросе, а задумывается над проблемой, которая в книге той определенно, открыто вовсе даже и не ставится. Вознаграждая за верность, «дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде» (Иов, 42, 10). Подсчитали: действительно вдвое больше и верблюдов, и волов, и ослиц. А дальше сказано:
«И было у него семь сыновей и три дочери» (Иов, 42, 13), т. е. столько же, как и прежде. Никаких комментариев. Добавлено только, что они были превосходны, и Иов был счастлив. Но: будь новых детей и в десять раз больше чем прежних, они никак не могли бы, наподобие волов и ослиц, заменить умерших. Для этого душа отца должна была стать недопустимо забывчивой и неверной. А именно верность и являлась существенной чертой Иова. Значит?... Он ощущал новорожденных, вероятно, не новыми, а возвращенными, вернувшимися. «Утешение Иова» делается понятным лишь при допущении, что щедростью Господней был «возврат таинственный означен».