Montreux, 23/10 X. 1912
Дорогой друг, Алексей Дмитриевич,
Как бы мне так отписать обо всем, ничего не забыв, — о большом и малом, внешне-суетном и внутренне-серьозном, — чтобы смесь не была чрезмерно хаотической, а желание излагать все по порядку не привело к сухой постатейности, затрудяющей милые отсутствия?
Не кажется ли Вам, что моя книжка стихов, в некотором смысле, является моим ответом обществу, интересующемуся моею личною жизнью? Несколько верных сведений в груде сплетен могут облегчить ее уразумение читателям bonae voluntatis1.
Из чего следует, что чем скорее она будет в руках читателей — тем лучше. И таково мое доверие к Вашей «акрибии»2 (как называют филологи свою лучшую добродетель — грамотность, доведенную до виртуозности) — таково, что я готов предоставить корректуру Вам (что соответствует в моих личных расценках чему-то вроде военного знака отличия). Но вот последние странички с греческим текстом3 должны быть непременно прочитаны или мною или Зелинским4 (я бы и Ростовцеву5 их не охотно доверил!). А ежели бы Вы заблагорассудили прислать мне корректуру (но, повторяю, это в Вашей воле, промышляющей за меня о правых путях), — то я имел бы возможность — и соблазн — «усовершенствовать плоды любимых дум»6, коих черновики не со мною, а звук, все дальше уходит в область обманчивых воспоминаний... Тут, кстати, сказать бы о Ваших замечаниях; но прибавлю еще, что остаток гонорара за «Г[оспо]жу Бовари» я именно имел в виду предоставить в Ваше распределение, еще до Вашей о том догадки, почему и прошу Вас сказать об этом дорогой нашей Кассандре, горячо нами приветствуемой, чтобы она для меня вытащила эти деньги из кассы «Шиповника», в силу прилагаемой при сем доверительной карточки7.
На днях Вы получите от меня целую тетрадь переводов моих из греческих лириков; направляю ее к Вам, потому что Вам интересно ее прочесть — хоть и наскоро, а мне услышать Ваше мнение, если таковое будет. Передать же эту тетрадь я попрошу Вас опять-таки Александре Николаевне — для пересылки Мих[аилу] Осиповичу Гершензону с моим к нему письмом. Столько обходов, такой крюк на пути рукописи в Изд[ателье]тво Сабашникова8 — и лишь потому, что я забыл его адрес, кроме того, что наш милый издатель Греков и Римлян живет на Тверском бульваре в Москве. Но так как Гершензон добыл у меня первую посылку лириков, пусть получает и вторую, которая, надеюсь, не будет слишком позднею гостьей9.
Что касается наших с Вами стихов и, во-первых, Ваших, — боюсь, не засудили ли Вы невинного, ибо самокритике Вашей не доверяю в достаточной мере; а воображая, какова выйдет Ваша книга (которую Недоброво, кстати, в письме ко мне весьма хвалит10), выскажу наперед, полу-интуитивно, критику. В ней одного мало: Хариты. Вот понятие, которое мне хотелось бы ввести в умственный и словесный обиход. Ведь это не то, что мы зовет «грацией», — объем понятия безмерно шире. Харита — Милость, — и милость — благостная, и миловидность, «милорадность»; улыбчивая, пленительная прелесть — и много еще другого. Так вот — нет у Вас веселого неба и стройного танца, и в стихе беспечного радования нет... А зачем, скажете Вы, все это мне вдруг понадобилось? Именно, ничего этого мне теперь вовсе и не надобно; но надобно будет. Это будет знамение некоей победы; а пока — в оружии мир! Ибо путь Ваш к Харите в искусстве и земной жизни чрез духовную благостность... Но Харита в наше время встречается реже, чем даже хороший вкус. Где же ее сыщешь? Разве у Кузмина?" Но его грации слишком похожи на александрийских гетэр12.
Что касается Ваших замечаний о моих стихах13, то удивляет меня, прежде всего, отсутствие синтетического мнения об их совокупности — о «Нежной Тайне». Хотелось бы также знать, не кажется ли Вам весь отдел АЕПТА и те его частности — неуместным? В таких предприятиях нужно не мало такта со стороны автора. Ваше мнение об «Арионе» меня почти печалит: по-моему, это — критический промах. И не знаю, как объяснить это Ваше непонимание. Вспомните пушкинский дифирамб «Арион»... (Правда, у него речь не о коне Арионе, а о поэте Ар[ионе]). Большая лирическая напряженность — и сжатый эпический пересказ моментов лирического события. Мой «Конь Арион» — также дифирамб, и того же типа. Обратить его в чистый эпос, как Вы неправильно советуете, немыслимо по существу изображаемых событий. Дионису эпос чужд. О несоответствии «формы» и «содержания» не может быть речи, раз все исчерпывается полнотой рассказанных переживаний, исключающих иную транскрипцию. Все истинно-дионисийское уже перестает быть символическим, как это можно сказать и о всем подлинно таинственном, где дело идет о мистических реальностях... Может быть, краткость Ващих слов причина того, что я Вас не до конца понял? —
Стихотворение «При Дверях» построено по ритмической схеме строфы с рифмами в конце стихов и с растянутыми ассонансами в конце колонов первого ряда. Такие же (но с синкопами) растянутые ассонансы в «Рыбаре». Однообразно-правильный ассонанс — понятие, содержащее внутреннее противоречие. Ассонанс требует свободы, прихотливого излома; этим он противоречит рифме. Рифма, когда-то незаконное дитя поэзии, была узаконена и стала вести себя сообразно с этим своим новым достоинством, доводя подчас свою буржуазную порядочность до педантства; но ассонанс узаконен не был и чрез это остался вне сферы законов и уставов, даже приличий; чинность ему не к лицу, он должен быть «дитя природы», в этом его «жанр» и хороший вкус14. — Эстетическая цель допущения ассонансов в названных двух стихотворениях такова; их лирический замысел требовал не классической гармонизации, а подобия народных ладов. Ассонанс именно можно сравнить с своеобразным ладом
В «Парусе» слово «ловит» имеет, очевидно, смысл «вдыхала»: так можно было бы и поставить: «ладья вдыхала вихрь бегущий всей грудью жадных парусов». Этот образ делает всю ладью живой и дышащей: по-моему, красиво и смело. Редкий случай совпадения смелости и точности. У меня — менее смело сказано и менее точно. Собственно: «ладья ловила вихрь бегущий, дыша всей грудью парусов». Но ведь мы же говорим просто ловить о жадном вдыхании воздуха. Итак...? Поставить, что ли, в угоду педантизму Вашему (который люблю!), как сказал раньше: «вдыхала» вместо «ловила». Коли правится, правьте! Разрешение дано15.
Внешность своей книжки представляю себе так: обложка белая или, лучше, серая (знаете, по старинному серая). Слова Нежная Тайна — если хорошо выделятся на сером — синие, светло-синие, и набраны тем же шрифтом и с большими первыми буквами, что заглавие Кормчих Звезд, напечатанное с красным. Цена должна быть назначена с расчетом на покрытие расходов по от-печатанию и комиссионерских процентов у Вольфа чрез продажу 400 экземпляров; это как минимум. Значит между рублем и 1 р. 25 к.
Часто я думаю о Вальтере16. Но ведь ничего же не знаю!
Мне хотелось бы находиться с ним в сношениях. Если хотите моего мнения, напишите обо всем обстоятельно. До скорейшего каракульного свидания! Любящий вас
Вяч. Иванов
P. S.17 С Борисом Николаевичем я виделся в Базеле, куда приезжал к нему на три дня18. Такие определения, как «метит в под-Штейне-ра», принадлежат к оркестру нашего суетного злоречия. Не благодарное ли дело — цельно отдаться учителю? Я нашел Андрея Белого поглощенным изучениями уроков Штейнера и работами, им указанными. Отрывки все еще неоконченного «Петербурга» по-прежнему блистательны, стихов нет вовсе, но и роман не пишется: все сознание устремлено на другое. Утверждая, что (говоря вообще) столь цельное решение прекрасно, я нахожу вместе с тем, что оно было для Бори и неизбежностью. Он во многих отношениях подошел к краю. Но что будет плодом нескольких лет этого ученичества? Прежде всего, не погибнет ли художник? Однако, до Штейнера не подошел ли уже тот прежний гениальный художник к краю?.. Предсказать ничего нельзя. Все зависит от того, совлечется19 ли Боря своего я на этом пути. Если нет, бесплодны окажутся и его исключительные дарования в частных областях мистики. Если да, — пусть умрет прежнее, ибо родится во сто крат больше — подобное ли прежнему или вовсе неожиданное, все равно. Теперь я вижу его в безличном подчинении руководящей воле, в пассивной самоотдаче; но под ней припряталась дурная самость, подлежащая разрешению. Думаю, что мистагогическое20 ведение Штейнера имеет целью разрушить последнюю и вместе вернуть Боре свободу. Тут долгие, трудные, темные пути. Но мы все должны быть благодарны тому (Боре), что подвизается и о нас.
В. И.
Примечания
1 доброй воли (лат.)
2 Слово заимствовано из древнегреческого и значит «точность» или «тщательность».
3 Речь идет о последних стихотворениях в АЕПТА под названием HUMANIORUM STUDIORUM CULTORIBUS (ЛЮБИТЕЛЯМ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК). Там находятся стихи, посвященные Ф. Ф. Зелинскому и М. И. Ростовцеву. В предисловии к т. З, с. 7) Иванов пишет: «Да не усмотрят школьного педантизма в том, что последние из этих лепт выбиты древним чеканом. Пристрастие любителя оправдывается его верою в будущность нашего гуманизма. Автор думает, что античное предание насущно нужно России и Славянству, — ибо стихийно им родственно, — и смело предполагает в числе своих читателей "huma-niorum studiorum cultores"».
4
5 Ростовцев Михаил Иванович (1870-1952), филолог-классик и историк античности, профессор С. -Петербургского ун-та, после революции — Йельского ун-та (США).
6 Неточная цитата из сонета Пушкина ПОЭТУ (1830). У Пушкина — «Усовершенствуя плоды любимых дум...»
7 «Кстати, я от Александры Николаевны как-то слыхал, что в "Шиповнике" лежит часть Вашего гонорара — можно было бы взять оттуда». Речь идет о переводе «Госпожи Бовари», сделанном Александрой Николаевной Чеботаревской (она же «Кассандра») под редакцией Вяч. Иванова. Книга вышла в 1912 как первый том Собрания сочинений Флобера.
8 В 1910 издательство Сабашниковых основало новую серию книг, «Памятники мировой литературы». Деятельность Иванова как переводчика для Сабашниковых подробно рассматривается в: Pamela Davidson. THE POETIC IMAGINATION OF VYACHESLAV IVANOV. Cambridge, 1989, p. 234-237.
9 Иванов говорит о тех переводах, которые впоследствии были выпущены отдельной книгой в «Памятниках мировой литературы»: И САФО. Собрание песен и лирических отрывков. М., 1914.
10 Иванов ссылается на письмо Недоброво от 14/27 сентября 1912, где Недоброво пишет: «Книга Скалдина, которую он в рукописи давал нам читать, очень хорошая. Есть, конечно, следы соскальзывания нетвердой руки, но это ли важно?» (ГБЛ, ф. 109, к. 31, ед. хр. 55).
11 Критический отзыв о стихах Кузмина объясняется тем, что отношения между Ивановым и Кузминым испортились именно в это время. См.: М. С. Альтман. ЧЕМ ИВАНОВЫМ (Баку, 1921 г.) — в «Трудах по русской и славянской филологии XI», Тарту, 1968, с. 314. Там Иванов вспоминает: «Я был за границей, когда Скалдин издавал мой сборник. Обо мне распространялась, в связи с моим браком на моей падчерице, ужасная клевета, среди клеветников был один из тех, кому в этой книге имеется посвящение». Речь идет о Кузмине. Ср. комментарий Ольги Дешарт (СС, т. З, с. 701-702), а также второе прим. к третьему письму данной публикации.
12 Слово «гетэра» заимствовано из древнегреческого и значит в данном контексте «куртизанка».
13 НЕЖНОЙ ТАЙ«О Ваших стихах. Мог бы разделить их по разрядам и писать: Вот первый, вот второй и т. д., но считаю это долгим и ненужным. Ограничусь замечаниями о нескольких и теми, которые, по моему мнению, наиболее нужны... "Конь Арион". Не лучше ли изложить все это в форме эпической? В этом стихотворении именно форма не слита с содержанием (или наоборот*)... "При дверях". О 1-ом и 3-м стихах строфы. Сначала вставляется лишь одна гласная в 3-й стих — "долго" — "пол(о)гу"; "вечно" — "невстреч(е)на", но эта стройность нарушается в 5-ой строфе — впрочем слабо — и довольно резко в 6 и 9. Лучше было бы выдержать до конца раз принятое... Очень хорошо стихотворение "Парус", но одно место в нем недостаточно вразумительно. "Ладья ловила вихрь бегущий всей грудью жадных парусов". Здесь не может быть речи о том, что ладья принимает ветер на грудь дышат ветром, принимают его в грудь, но это-то именно недостаточно вразумительно изложено, или же тут просто досадная ошибка.
»
14 В своем «мифе» о рождении рифмы и ассонанса Иванов явно развивает мотив Пушкина. См. стихотворения РИФМА, ЗВУЧНАЯ ПОДРУГА (1828) и РИФМА «Эхо, бессонная нимфа», 1830).
15 В НЕЖНОЙ ТАЙНЕ появился именно «исправленный» вариант, т. е. «ладья вдыхала вихрь бегущий / Всей грудью жадных парусов».
16 Рейнгард фон Вальтер (1882-1965), немецкий критик и переводчик с русского. В своих письмах Скалдин часто намекает на сложные личные отношения с Вальтером. Причиной была жена фон Вальтера, которая впоследствии ушла к Скалдину.
17 По всей вероятности, этот постскриптум является ответом на письмо Скалдина от 6/19 октября 1912, где он сообщает: «Разными косвенными путями дошли до меня слухи об Андрее Белом. Он "пошел в подштейнеры", как выражаются. Передавал эту новость Григ[орий] Алексеевич Рачинский, который видел Щориса] Николаевича] в Мюнхене. Б. Н. грозит не возвращаться в Россию, хочет навсегда остаться под крылышком Штейнера».
18 НА ЧАЛЕ ВЕКА, М., 1933, с. 327: «отмечу момент: год 12, мы с А. А. Т. проживаем на "башне"; нам кажется, что эта "башня" — бессменная, верная пристань его; наша пристань — Москва.
Через семь только месяцев — нет ни Москвы, ни России для нас с А. А. Т.; мы в разрыве с друзьями московскими; нет для меня "Мусагета", "Пути", "Скорпиона"; нам грустно; мы в Базеле; около Рейна градация крыш черепитчатых ярко-оранжевым цветом висит из тумана; по маленьким уличкам ходят зобатые кучки; в гостинице холодно и,неуютно; толкуем о том, что Иванов спешит из французской Швейцарии к нам; он, как мы, — в новой жизни; нет "башни", втянувшей в себя Петербург, куда он не вернется; вернулся в места, где лет десять назад его жизнь протекала, где с Лидией Дмитриевной он, профессор, еще не поэт, над томами корпел, отдыхая на лавочке около зыблящегося Женевского озера.
Вот он приехал: рассеянный, зоркий, взволнованный; в сером пальто влетел в комнаты наши; и — первый вопрос: "Как же быть с символизмом, Борис, если ты не вернешься в Москву, если я проживу тут, а Блок и не деятель и не москвич, не сумеет один провести нашей линии?" С трогательной озабоченностью заметался по комнатам.
эти домики, мы вспоминали, как Ницше страдал здесь, как утешаться он ездил к поблизости жившему Вагнеру, в Трибшен; оба изгнанники были; и мы — чем-то вроде того.
— мне запомнилось».
19 См. Толковый словарь Вл. Даля: «Совлекаться чего, отрешаться отвлекаться. Совлекаться личности своей».
20 Слово заимствовано из древнегреческого. «Мистагог» — учитель, готовящий ученика к посвящению в мистерию.