ЭПИСТОЛЯРИЙ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА И И. А. БУНИНА 1937 ГОДА
С 10 по 16 ноября 1936 года И. А. Бунин находился в Риме.1 Здесь он видался с представителями русского Рима: Т. Л. Сухотиной-Толстой, художниками Р. М. и Л. М. Браиловскими, 3. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковским. В один из последних дней Бунин зашел к Вяч. Иванову, с которым был знаком еще с первых лет Башни,2 на его скромную квартиру на Тарпей-ской скале — Монте Тарпео, 61, которая выходила на Палатинский дворец, Форум и Колизей. Подробности этого визита остались в памяти дочери поэта: «Один раз под вечер неожиданно явился к нам Бунин. Мы сидели за столом, пили чай. Были еще какие-то друзья. Бунина все встретили с радостью, посадили за стол, начали расспрашивать. Он был совсем несчастный и имел вид затравленного зверя. После получения Нобелевской премии все с него требовали денег, люди угрожали кончить самоубийством, если он сразу их не выручит. Его забрасывали письмами, по улице прохода не было, премия быстро таяла. Мы старались его успокоить, но не тут-то было. На беду, среди друзей, сидящих за столом, оказалась Валентина Павловна Преображенская, устроительница выставок Белобородова.3 Ей страстно захотелось украсить предстоящий вернисаж присутствием знаменитого писателя и Нобелевского лауреата:
— Ах, дорогой Иван Алексеевич, Вы должны непременно пойти завтра на открытие выставки Белобородова. Не для покупки картин, но чтобы посмотреть. Эта выставка — событие! Я за Вами зайду в отель. Я совсем бескорыстно это говорю.
Как Бунин ни отнекивался, Валентина Павловна настояла на своем: завтра в десять утра она придет к нему в отель; она действительно это сделала, но ей там заявили, что Бунин уехал рано утром и не сказал, куда. Этим, к сожалению, закончился краткий его визит на Монте Тарпео».4
Несмотря на мимолетность посещения Вечного города, на следующий год Бунину пришла мысль вновь посетить Рим, а может быть и провести в нем осень и зиму. Отдавая себе отчет в недостаточности своих познаний в топографии Вечного города и Остии, новопостроенного города-спутника на Тирренском море, в первые дни августа 1937 года Бунин обратился к Вяч. Иванову с таким письмом:
«1, rue Jacques Offenbach, Paris 16 Мой дорогой Поэт,
Позвольте беспокоить Вас покорнейшей просьбой дать мне некоторые указания.
Я чуть не уехал на днях в Италию: очень хочу купаться в Средиземном море, а французская Ривьера мне очень наскучила и во многих отношениях неудобна, даже неприятна. Но меня остановил вопрос: куда же именно поехать мне на купанье в Италию? На итальянской Ривьере мне было бы слишком одиноко, другое дело — Lido di Roma; но что такое это Lido? Может быть, там никто не живет, приезжают туда купаться из Рима... А если живут, то где? В жарких и модных отелях? Вот и будьте добры сказать мне: правильны ли мои мысли?
Это во-первых. А во-вторых: нет ли чего-нибудь над Римом — места более или менее прохладного и от Рима недалекого, чтобы можно было оттуда спускаться к Л идо ежедневно на купанье? Думаю, что я спрашиваю Вас напрасно, — что места такого нет, но отчего же не спросить на всякий случай?
А теперь — главное. Я хочу провести в Риме осень и зиму. Можно ли это сделать с некоторыми удобствами (и со скромными средствами) не в отеле, а в квартире с отоплением и не в городе. В городе я жить совершенно не могу, а непременно где-нибудь на горе — на Pincio лучше всего, — Pincio моя самая горячая мечта? И что там может стоить такая квартира в 4, в 5 комнат (меблированных,
Заранее благодарю Вас за ответ и дружески кланяюсь Вам и всему Вашему милому дому. Ваш
Ив. Бунин».5
Можно думать, что письмо первого русского нобелевского лауреата застало Вяч. Иванова несколько врасплох. Ведь на холме Пинчио располагались сады и парки, и кроме виллы Медичи — Французской академии в Риме — жилых построек там не было. Что же до моря, то между Остией, где элегантные кварталы в стиле модерн выходили прямо на удобные пляжи, и Римом курсировал поезд (от железнодорожной станции Сан Паоло за полчаса можно было добраться до морского побережья — Л идо ди Рома). Но следовало ли вдаваться в эти подробности?
Еще сложнее оказалось подыскать для всемирно прославленного писателя удобный апартамент на зимний сезон. Наверное, поэтому на все практические вопросы Вяч. Иванов предпочел благоразумно отмолчаться и, скрыв свое нежелание советовать что-либо автоироническим иератическим стилем, напоминающим прежнего «Вячеслава Великолепного», переложил ответ на свою ближайшую приятельницу О. А. Шор и художника А. Я. Бе-лобородова. 19 августа 1937 года он писал Бунину:
«Дорогой Иван Алексеевич,
Простите мешкотность ответа, но сразу ничего нельзя было сообразить — не только мне, но и знакомой Вам Ольге Александровне Шор, которая, ввиду моей полной неосведомленности и беспомощности в делах бытоустроительства, взялась ангелически обозреть для Вас Рим с высоты соответствующей иерархии, ибо для полного воплощения в житейское и деловитое нет и у нее способностей, да нет, вдобавок, и материальной возможности. Что она этим методом узнала, о том она Вам и пишет. Во всяком случае, знаю, что она наводила многие справки и вела о Вас с разными лицами беседы. Белобородов правильно говорит, что лучше всего бы Вам взять меблированную квартиру на холме Яникуле (Gianicolo), где и воздух-хороший, где Вы и в Риме, и как будто не в Риме, откуда удобно в Остию ездить, и где зимой хорошо жить. Но ясно по существу дела, что заочно для Вас отыскать ничего нельзя, ввиду чрезвычайной неопределенности Ваших требований. Приезжайте сами и легко найдете, что Вам нужно. Я же остаюсь в доброй надежде на скорое свидание, не так ли? Сердечно преданный Вам
Вяч. Иванов»6
Письмо же с практическими решениями бытоустройства в Риме направила Бунину О. Шор (оно не выявлено). На эти письма писатель ответил лишь в декабре 1937 года:
«Дорогой Вячеслав Иванович,
дела, болезни — до сих пор не могу собраться в Рим! Простите пожалуйста, что до сих пор не поблагодарил Вас и милую Ольгу Александровну за те письма, что писали Вы мне в конце лета на счет того, как нам устроиться в Риме. Сердечно приветствую весь Ваш дом!
Ваш Ив. Бунин
1, rue Jacques Offenbach, Paris 16».7
Одновременно с письмом Бунин послал только что вышедшую в издательстве «Современные записки» первую поэтическую книгу своей литературной ученицы Галины Кузнецовой «Оливковый сад» (Париж, 1937), снабдив ее достаточно обязывающей надписью на форзаце: «Дорогому Вячеславу Ивановичу с большой просьбой написать мне об этой книге свой совершенно откровенный отзыв. Ив. Бунин». Трудно сказать, знал ли Вяч. Иванов, что роман Бунина с Кузнецовой как раз с середины 1930-х годов дал трещину. Во всяком случае, на этот раз Иванов отнесся к просьбе Бунина предельно отзывчиво. Писать о книге ему было интересно; как раз в конце осени 1937 года вместе с Гиппиус он занимался разбором книг современных русских парижских поэтов.8
Как читал «Оливковый сад» Вяч. Иванов, можно судить по экземпляру из Римского архива поэта.9 Стихотворения, которые он пометил карандашом крестиком: «Такое небо бывает над снегом...» (с. 16), «Мы в этот день любили всех людей...» (с. 27), «Опять, опять в ветвях тяжелых пальм...» (с. 32),
«Глухие слезы по щекам бегут...» (с. 33), «Спокойная и грустная отрада» (с. 35), «Горят цветы на сером камне стен...» (с. 38), «О, как сегодня ночь смутна, бледна...» (с. 41), «Колоколов протяжный разговор...» (с. 42). Подчеркнуты строки: «Я видела, смотря в твои глаза / Из них глядит душа, всему чужая» (с. 50); «Над лицом моим волшебно / Трепетали и текли?» (с. 51); «Средь гор, темнеющих неясно, / Вода струится черным маслом, / И золотым веретеном / Огни судов трепещут в нем» (с. 57); поставлен знак вопроса: «И светлые отягощали косы» (с. 17); «И стал сентябрь милее, чем апрель» (там же); «Как холодно тогда в гробу моем железном» (слово «железном» слегка подчеркнуто и поставлен знак вопроса, с. 18); «сафьяновою кожей / Внизу волнуется вода» (слова слегка подчеркнуты и поставлен знак вопроса, с. 20).
Некоторые стихотворения (в том числе и помеченные в книге) Иванов процитировал в ответном письме, подчеркнув в них отдельные строки. Начал и завершил свое письмо Вяч. Иванов по-старомодному дружески и сердечно:10
«Рим via di Monte Tarpeo 61
26 дек. '37
Дорогой Иван Алексеевич,
— и, главное, доброго здоровья в новом году — желает Вам старый Ваш приятель и почитатель, разочарованный в своих ожиданиях отменою предполагавшейся поездки Вашей в Рим. Книжка, присланная Вами мне на просмотр и отзыв, — весьма талантливая книжка; немало в ней несовершенств и недочетов, но немало и настоящей поэзии, и настоящего чувства формы. Вышла она из Вашей школы: отсюда этот определенный рисунок, этот красочный хроматизм, эта склонность говорить о душевном языком пейзажа. „Ut pictura poesis".11 Но, помимо живописи, есть в книжке и то главное, что в собственном смысле делает стихи стихами, а именно: звуковая форма. Вот два случайных примера, наудачу:
—
Где неба блеск недавний?
Какой нежданный вид!
Весь сад летучим снегом,
Безмолвным мягким бегом
вниз скользит.
Что так светло и странно
Вдруг вспыхнуло во мне?
А сад летит в окне
Это „светло и странно" — о звуковой
Опять на взгорьях тонкая трава,
И мраморной богини голова
Над чащами, где пар и синева,
Узлом высоких кос своих белеет.
И я гляжу на этот синий дым,
На темный луг, легко сходящий к ним,
И за волненьем сладостным моим —
.12
И везде почти так: сначала зрительное, пейзажное впечатление; тотчас затем „душа стесняется лирическим волненьем, трепещет и звучит". Лучшею пробой звуковой формы является, быть может, белый стих, — и он поэтессе хорошо удается:
Что-то грустно
Мне в это лето.
Сердце ль стало старше,
Но сумрачней, спокойней и мудрей
Смотрю на мир, сияющий, прекрасный,
Бессмысленный, как песня соловья.
— и пиренейские? — описания. Но не по душе мне дружба поэтессы с этой parvenue на Парнасе, которая именуется „Assonance". Всякая приблизительность противна строгой технике и ассонансами позволительно пользоваться — умело и осторожно — только в том случае, когда они представляют собою особенную музыкальную ценность; ибо порою они могут звучать пленительно — отзвучием неопределенным и заглушённым, как „шум волны, плеснувшей в берег дальний"13 14
Покидаю наш край счастливый,
Наших гор серебряный гребень,
Голубое стекло залива,
Эти мачты на светлом небе.
Взглянешь: в море маяк сургучный (!) —
О, моя единая слава!
Где ты веешь, мой ветер звучный?..
Ну вот Вам мой отчет, дорогой Иван Алексеевич. Что же, так и не увидимся вскоре в Риме? Мои капитолийцы15
Вячеслав Иванов».16
Видимо, еще не получив этого письма, Бунин отправил Иванову открытку со своим фотопортретом работы В. Субботина с просьбой передать его О. А. Шор.17 Переписка и личные отношения не получили продолжения, а скоро захлестнувшая Европу мировая война сделала их и невозможными. Письмо Иванова от 26 декабря 1937 года Бунин опубликовал в 1949 году в нью-йоркском «Новом русском слове»; не исключено, что сделал он это, чтобы способствовать литературной известности своей ученицы и подруги.18
Примечания
1 —127 (далее — РАЛ).
2 «Были Бунин, драматург Рафалович, (...) человек 15» (письмо Л. Д. Зиновьевой-Аннибал к М. М. Замятниной от 2 декабря 1905 года; цит по: Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903—1907 годах: документальные хроники. М., 2009. С. 137); «Вечером у Вячеслава Бунин» (письмo Л. Д. Зиновьевой-Аннибал к М. М. Замятниной от 11 февраля 1906 года; цит. по: Шишкин А.
3 Художник А. Я. Белобородов (1886—1965; см. о нем: Словарь русской эмиграции в Италии, был знакомым Бунина еще по Парижу. Ср. письмо Бунина к Белобородову около 1926 года:
«33, rue de Lubeck Paris XVI
Многоуважаемый Андрей Яковлевич, окажите услугу, за которую буду Вам благодарен глубоко: помогите устроить в бесплатный пансион Павловой дочку одного нашего друга, живущего в Берлине, Василия Михайловича Каменского (Berlin W. 15 Diisseldorferstr. 25 bei Fuhr). Он в жестокой нужде. А девочка милая, чистая, приехавшая из России всего год тому назад, но ничуть большевиками не отравленная. Крепко жму руку и жду Вашего ответа. Ваш Ив. Бунин» (Римский архив Вяч. Иванова. А. Я. Белобородов. F. 120; далее — РАИ).
4 Иванова Л. В. —252 (прим. 2)).
5 РАИ. Оп. 5. Папка 22. На конверте: «Al Signore V. Ivanov. 61, via Monte Tarpeo Roma Italia, exp.: Ivan Bounine, rue Jacques Offenbach, Paris 16». Штемпели: «PARIS 3 VIII 1937»; «ROMA 4. VIII 37».
6 РАЛ. MS 1066/3026.
7 Открытка с фотографией парижского Пантеона, возле нее рукой Бунина: «Al Signore V. Ivanov. 61, via Torpeo (sicl) Roma Italia». Штемпель: «Paris 9 dec 1937». В левом верхнем углу рукой Иванова: «гёр. 26. -ХП-'37».
8 «Но особенно воскресала „башня", когда речь заходила о поэзии, о стихах. Мы привезли в Тарпейское уединенье несколько томиков современных парижских поэтов. Утонченнейший их разбор, давший повод к длинным разговорам о стихах, о стихосложении вообще, — как это было похоже на В. И. тридцать лет тому назад» Поэт и Тарпейская скала // Иванова Л. В. Воспоминания. С. 372). Однако «Стихотворения» А. Браславского (Париж, 1937), посланные Вяч. Иванову 27 июля 1937 года, он даже не разрезал (http://www.v-ivanov. it/ literatura/biblioteka^vyach-ivanova/knigi-i-zhurnaly-na-russkom-yazyke). О книге Кузнецовой появились два авторитетных отзыва: М. Цетлина в 65-м выпуске «Современных записок» (вышел в декабре 1937 года, т. е. Вяч. Иванову в момент получения им «Оливкового сада» был неизвестен) и Вл. Ходасевича в газете «Возрождение» от 10 июня 1938 года.
9 Экземпляр доступен на сайте: http://www.v-ivanov. it/literatura/biblioteka-vyach-ivanova/knigi-i-zhurnaly-na-russkom-yazyke.
10 Это письмо Бунин напечатал в газете «Новое русское слово» 4 сентября 1949 года (перепечатка: Российский литературоведческий журнал. 1999. № 12. С. 162—163) с рядом неточностей и пропусков, некоторые из них — смыслового характера. В нашей публикации эти пропуски выделены жирным шрифтом, подчеркивания (видимо, И. А. Бунина) — курсивом, подчеркивания Вяч. Иванова — курсивом и подчеркиванием.
11 Известное выражение из «Науки поэзии» Горация: «Поэзия как живопись»
12 Подчеркнуто Вяч. Ивановым дважды.
13 Цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Что в имени тебе моем?..»
14 В газетной публикации: «И мне нравятся такие строки поэтессы».
15 Имеются в виду О. А. Шор и Л. В. Иванова.
16
17 «29 декабря 1937 года». В нижней части: «Дорогой О. А. Шор на память от Ив. Бунина. 29. XII. 37». Слева: «ноябрь 1937 г., Париж». На обороте: «Al Signore V. Ivanov. 61, via Monte Tarpeo Roma Italie. С покорнейшей просьбой передать О. А. Шор».
18 См. предположение Г. Обатнина в статье «Смерть Вячеслава Иванова в оценке русской зарубежной прессы» (Вячеслав Иванов: исследования и материалы. СПб., 2010. Вып. 1. С. 698 (прим. 30)).