МАКИАВЕЛЛИЗМ И МАЗОХИЗМ
I
Большевики кричат, что война — позор, и домогаются постыдного мира. Им подпевают выдающие себя за совестников — и подговаривают к тому же. Если верить этим миротворцам, союзные народоправства — злейшие враги русского; германский ворог — милее друга.
Куда ж они толкают и нудят нас? Не к миру только, но (так как мир, им желанный, разведет нас с союзниками) — и к тому, что вытекает из этого братанья и развода: к союзу с Германией. Чего в свою очередь хотят достичь немцы войною с Россией? — Союза!
Для этих германо-русский союз — истинная и последняя цель войны, величайшая военная добыча, какую только могут они добыть победой над нами. Ради такой прибыли они, наверное, откажутся от всех других притязаний; всем остальным поступятся: ничего им так не нужно у нас вынудить, как длительный, прочный союз.
«болячку» Германии, что она может жить, только опираясь на Россию, и в этом смысле обречена на роковую от нас зависимость. Почему это так, пояснять нечего; кто до этого еще не додумался, пусть исследует положение. За последние десятилетия оно определилось окончательно, и нужда Германии в привлечении нас на свою сторону обострилась до крайности. И пусть не говорят, что Россия, ослабленная войною внешнею и войною гражданскою, уже бесполезна Германии как союзница: напротив, тем более нужна в роли Турции, если прежде была вожделенна в своем державном могуществе… Но не о немцах речь, а о наших.
II
Мне давно кажется, что убежденные и бескорыстные (я уверен, что есть такие) — не приверженцы, а коноводы и направители дела большевиков — поддались на некую приманку, заброшенную германскою азефовщиной. Германские азефы уверили их в том, что социальная революция у нас немыслима без предварительной круговой поруки между Россиею и Германией: если же судьбы России теснейшими узами свяжутся-де с судьбами Германии, то социальная революция, там уже назревшая, произойдет и охватит всю Европу.
Во Франции и в Англии нет для нее очагов. В Германии она не вспыхнет, если не подожгут ее русские. В России, оторванной от Германии, она неосуществима, потому что Русь — страна крестьянская и «диктатуре пролетариата» нечего в ней делать во исполнение Марксовой программы, за отсутствием первого предполагаемого ею общественно-экономического условия — высоко развитой капиталистической промышленности.
Другое дело, если Россия будет как бы частью Германии: она вольет в жилы германского пролетариата огненную кровь мятежа, германский же пролетариат совершит, на благо не одной Германии, но и всего мира, вожделенный переворот. Чтобы поджечь всемирный пожар, пролетариату русскому — за малым дело стало! — должно только запалить Россию с четырех концов: пламя, конечно, перебросится и в Германию.
Если же и не перебросится немедленно, а только сгорит Россия, — пусть Германия овладеет ею: ослабит и раздробит ее, часть отнимет, остальную страну подчинит своей всесторонней опеке, сопряжет ее с собою насильно в одно ярмо путем союза, но вместе и привяжет ее к себе полезными услугами, расположит путем воспитательных воздействий, прежде же всего — восполнит недостающее ей промышленное развитие: немецкий капитал вскоре сделает Россию достойным пригородом единого германского фабричного города, — и тогда осуществление Марксовой программы, несомненно, уже не за горами. Зависимость же России от ее теперешних союзников ведет только к упрочению мировой власти их капитала, к ослаблению германского пролетариата и к раздроблению мощи пролетариата всемирного.
«революционного» обучения можно с удобством определить на немецкий же лад сложенным термином: «социал-макиавеллизм».
III
Привести план немецких азефов в исполнение представляется вовсе не трудным. Немецкому «социал-макиавеллизму» идет у нас навстречу наш самородный «культур-мазохизм». Массы слепы, доверчивы, как дети, и легко могут быть доведены до отчаяния; истерики естественно обернутся жаждою изнасилования. Интеллигенция же русская до мозга костей пронизана германскими влияниями. Она чувствует себя во всем ученицей Германии и в глубине души перед нею благоговеет.
организации, где всего успешнее лечат и школят, музицируют и чистят улицы, где и побывать всего поучительнее, едучи за границу, и запастись можно всем, что пригодно и даже, пожалуй, воспитательно для средне просвещенного обывателя? Конечно, у немцев, у них одних! Германию у нас не критикуют: она отвечает всем потребностям. С малолетства наши дети, если родители желают, чтобы они стали «культурными людьми», учатся немецкому языку.
Так смотрят на Берлин и Вену в Сербии, в Болгарии, на Украине — везде, где наивное славянство провинциально, где женственное славянство влюблено в мужскую силу, мнимо воплощенную в строгом, правда, и часто жестоком, но таком все же обаятельном германстве!
Глубокомысленнейшие из наших провинциалов духа и мазохистов — Гамлетов Щигровского уезда — уверены, что славянской «Душе» своего суженого, «германского Духа», конем не объехать. Эти «свахи» из сил выбиваются — хлопочут о честной свадебке; а пока что бросаются, как сабинянки, разнимать сражающихся. Между тем российская революция протекает по вырытому для нее Германией руслу, и «жених» идет, бряцая оружием, — «умыкнуть» невесту…
— и благородно-ленивые, чтобы вести свою пропаганду, — весьма, без сомнения, в нас нуждающиеся, но все же не обреченные, подобно Германии, опираться, во что бы то ни стало на нас, — народы без вышеупомянутой немецкой «болячки», — готовы предоставить нас нашему собственному «самоопределению», в реальность которого верят, потому что еще недостаточно нас знают, — нашему «суженому», Змею-Горынычу.
Впервые опубликовано 26 октября (по ст. стилю) 1917 г. в газете «Луч правды» под названием «Социал-макиавеллизм и культур-мазохизм». Статья вошла в кн. «Родное и вселенское».