III.
Эолiйское начало въ
iонiйскомъ эпосе.
Такъ новейшее изученiе неизбежно ограничиваетъ уже устарелую доктрину о всецело народномъ характере гомеровской поэзiи. Между двумя крайностями — приравненiемъ Гомера къ творцамъ искусственныхъ эпопей и представленiемъ объ авторахъ Илiады и Одиссеи, какъ о простыхъ пересказчикахъ того, что, мало-по-малу, въ силу какого-то природнаго процесса, стихiйно возникало въ безличномъ, всенародномъ творчестве,— между этими двумя крайностями установляется третья возможность, имеющая за себя все признаки исторической и филологической вероятности,— возможность видеть въ поэмахъ Гомера творчество во многомъ еще близкое къ народному, но уже отъ него отличное, не похожее ни нo своимъ прiемамъ, ни по своимъ поводамъ и задачамъ на плоды искусственной письменности и поэтическаго индивидуализма, но все же уже разсчитанное на эстетическую оценку слушателей и сознательно преследующее определенныя цели культурно-нравственнаго воздействiя на общество. Уже нельзя сказать: поэтъ Гомеръ не мыслимъ; онъ только не доказанъ, какъ историческое лицо, ибо нетъ ни одного сколько-нибудь достовернаго свидетельства о eгo личности въ ряду позднихъ разсказовъ и баснословiй о странствующемъ слепце-рапсоде. Ho такъ какъ само творенiе свидетельствуетъ о творце, то имя Гомера справедливо открываетъ и для насъ списки эллинскихъ поэтовъ; только ликъ eгo какъ бы двоится и множится для насъ, и мы не знаемъ — да и никогда, повидимому, не узнаемъ,— носилъ ли имя Гомера слагатель первоначальной Ахиллеиды, или также генiальный и уже являющiй более чертъ индивидуальнаго дарованiя создатель некоторыхъ частей Илiады, принадлежащихъ несомненно эпохе более поздней, или, наконецъ, последнiй собиратель и устроитель дошедшаго до насъ свода? Отцовъ гомеровскаго эпоса было несколько въ несколькихъ поколенiяхъ, а само имя «Гомеръ» остается загадочнымъ и почти только символическимъ.
передачи древнейшаго эллинскаго эпоса. He подлежитъ сомненiю, что родиною великихъ поэмъ были iонiйскiя колонiи въ Малой Азiи; эти поэмы — творенiя iонiйскаго генiя, художественно-воспрiимчиваго, универсально-разносторонняго, умственно гибкаго и подвижнаго, полнаго стройности, грацiи и чувства меры; и дiалектъ ихъ — дiалектъ древне-iонiйскiй. Ho языкъ поэмъ удивляетъ изследователя обилiемъ вкрапленныхъ въ него эолизмовъ, т. е. особенностей эолiйскаго говора. Прибавимъ къ этому, что герой, прославленiю котораго посвящена Илiада,— Ахиллъ — есть герой эолiйскiй, первоначально чуждый iонiйскому племени. Отсюда мненiе, что исконная Илiада — песнь о гневе Ахилла — была племенною былиной пылкихъ и воинственныхъ, мужественно-прямодушныхъ, лирически-задушевныхъ эолiйцевъ и что сложена была она на эолiйскомъ дiалекте; отсюда же и попытки приблизиться къ впечатленiю, которое должна была производить эта исконная былина, путемъ переложенiя дошедшихъ до насъ iонiйскихъ гексаметровъ въ эолiйскiе. Этому мненiю и этимъ попыткамъ противоречитъ, между прочимъ, то обстоятельство, что эолизмы разсыпаны въ Илiаде более или менее равномерно, тогда какъ они должны были бы отсутствовать въ частяхъ более поздняго происхожденiя, и что стихи наличнаго текста не образуютъ сами собой стиховъ эолiйскихъ, такъ что переводъ на эолiйское наречiе сопряженъ съ некоторыми видоизмененiями въ тексте, съ eгo преднамереннымъ приноровленiемъ къ эолiйскому складу.
дальнейшемъ развитiи эпосъ сохранилъ первоначальныя особенности говора древнейшихъ аэдовъ: на много вековъ языкъ эпической поэзiи остался своеобразною дiалектическою разновидностью, условною поэтическою речью, отличною отъ живой речи iонiйскаго племени. Это историческое заключенiе изъ наблюденiя надъ языкомъ совершенно соответствуетъ наиболее достоверному изъ преданiй о родине Гомера, котораго, соревнуя и споря между собою, считали своимъ землякомъ и гражданиномъ семь греческихъ городскихъ общинъ. Именно, въ Смирне находимъ мы, какъ разъ, те историческiя условiя, о которыхъ говорили: прежде чемъ iонiйцы окончательно вытеснили изъ нея эолiйцевъ, оба племени перебивали одно y другого прекрасный приморскiй городъ въ ту отдаленную эпоху, когда совершалась колонизацiя малоазiйскаго побережья, восходящая своимъ началомъ къ XI веку до Р. X.